Вслед за Великой Богиней

У меня и у самого подобрался кое-какой материал. Не мог я согласиться с почтенным членом Географического общества, что не осталось никаких письменных источников о реликтовом гоминоиде. Ученый араб Ибн-Фадлан, отправленный из Багдада послом к волжским булгарам в 921–922 годах, оставил достоверное описание своей поездки, в котором содержатся драгоценные для нас известия о русских, варягах, хазарах и башкирах, рассказывает со слов булгарского царя, что за его страною, на расстоянии трех месяцев пути, живет народ по имени Вису, у которого ночь меньше часа… (По мнению многих исследователей, Вису — это Югра, населявшая область Северного Урала)… За Вису же далее на север живет страшное племя великанов. Сам царь видел однажды такого человека: он был высотой в 12 локтей, с головой величиной с большой котел, с носом в пядь длиною, с громадными глазами и пальцами; вид его привел в ужас царя и его людей; они заговорили с ним, но не получили никакого ответа — он только пристально смотрел на них… Может, немного и приукрасил булгарский царь, чтобы припугнуть любознательного араба, говоря о голове великана размером с огромный пивной котел. Сомнительно, чтобы в природе могли существовать такие великаны. Однако интересно, что его место обитания указывается на Севере, за Югрой. После Ибн-Фадлана огромную голову великана мы находим только у Пушкина, в поэме «Руслан и Людмила», тоже на Севере у полунощных гор. Вот как у Пушкина, в песне четвертой:

…Руслан
Свой путь отважно продолжает
На дальний север; с каждым днем
Преграды новые встречает:
То бьется он с богатырем,
То с ведьмою, то с великаном…

А вот Руслан, победив в полунощных горах карлу, возвращается к Голове: «…Пред ними стелется равнина, / Где ели изредка взошли; / И грозного холма вдали / Чернеет круглая вершина…» В этой сцене поэт совершенно четко нарисовал картину лесотундры, указав характерную для ее ландшафта деталь — изредка взошедшие ели.

«Пред ними стелется равнина, где ели изредка взошли…»

Художник А. Г. Визель

Определенно, что поэт имел подручную информацию о природе северных земель и их легендарных обитателях. Для определения первоисточника стоило и даже следовало заняться изучением книг личной библиотеки Пушкина: вдруг в ней отыщется что-нибудь о загадочном лешем.

Конечно, его личная библиотека (описанная Модзелевским), несмотря на то, что в ней сохранилось достаточно много редких и просто уникальных изданий, не в полной мере отражает круг чтения и интересов поэта и ни в коей мере не дает полного представления обо всех прочитанных им книгах; известно ведь, что наиболее ценные и интересные книги имеют свойство бесследно пропадать в первую очередь, а у Пушкина была привычка брать самые любимые книги в дорогу. Тем не менее среди прочих книг его библиотеки сохранилась книга Павла Йовия Новокомского. Листы ее оказались разрезанными лишь частично, как обычно бывает, когда владелец книги давно знаком с ее содержанием и приобрел ценный экземпляр специально для того, чтобы она в нужный момент оказалась «под рукой».

Павел Йовий Новокомский был личностью замечательной. Он жил в начале XVI века в Ватикане, встречался там с русским послом к папе Клименту VII Дмитрием Герасимовым и с его слов написал в 1525 году книгу, принесшую итальянскому историку всемирную и непреходящую известность: «Книга о посольстве Василия, великого государя Московского к папе Клименту VII, в которой с особой достоверностью описаны положение страны, неизвестные древним религия и обычаи народа. Кроме того, указуется заблуждение Страбона, Птолемея и других, писавших о Географии, там, где они упоминают про Рифейские горы, которые, как положительно известно, в настоящее время нигде не существуют».

Московия, рассказывал Йовию Герасимов, простирается от истоков Дона до самого берега Ледовитого моря, подвластного московскому князю. Со слов Герасимова, Павел Йовий впервые сообщил Западной Европе о лапландцах и не удержался, чтобы не приукрасить его достоверные сведения легендой о пигмеях, якобы живущих в стране глубокого мрака за Лапландией.

Чтобы еще более изумить несведущих европейцев, неизвестный автор дополнил книгу Павла Йовия рассказом о северных великанах: «Я видел одного из них, пойманного живым и приведенного в Норвегию… ростом 20 футов, весь в волосах, большие и красные глаза. Он наводил страх и ужас на тех, кто на него пристально смотрел. В конце концов, в нем было больше звериного, чем человеческого».

Таким образом, в книге Йовия появились сведения о северных великанах и карликах-пигмеях, совместно населяющих север Московии — страны полунощные поблизости от Рифейских гор. Книга Йовия была широко известна, и, возможно, сведения из нее послужили Пушкину основой для сюжета о великане и карле Черноморе.