Вслед за Великой Богиней (др. изд.)

Но с шовинистической точки зрения обывателя трагические эпизоды жизни затерянного в безбрежных снегах вымирающего народа выглядели по-иному. Не пытаясь вдаваться в первопричины самозаклания доведенных голодом до отчаяния людей, обыватель дает им презрительное прозвище «самоед». И в надежде найти оправдание своему преступному равнодушию, в утешение себе и на удивление обществу распространяет страшные небылицы о несчастных.

Жестокий голод случался и в таежной зоне. В бумагах Сибирского приказа сохранилось описание великого голода в Сургутском уезде зимой 1625/26 года: «Не истерпя голоду собак переели; были случаи и людоедства: Вас-Юганской волости ясачный остяк Пыктыйко пошел промышлять ясак на лес и с промыслу не бывал и вести про него не было, а его жена без него не истерпя голоду, двоих детей своих съела» ^{4}.

Справедливости ради отметим, что каннибализм в древних мифологиях присущ многим верховным божествам, например культ Зевса Ликейского, человеческие жертвоприношения Дионису, Артемиде и многим другим. По мере возникновения запретов на каннибализм, его все больше относят к низшему миру чудовищ-людоедов, великанов, ведьм. Среди подобных существ и Баба-Яга. Происходит вытеснение мотивов каннибализма в сферы магии, шаманизма, требующих достижения ведьмой, колдуном, шаманом особого состояния сознания, отождествляемого с одержимостью, безумием и достигаемого с помощью специальных, часто табуированных действий. Отсюда широкое распространение поверий о том, что подобные люди употребляют в пищу человеческое мясо. Было бы несправедливым утверждать, что жертвоприношения языческим богам совершали только самоеды. Приносили их и другие язычники, особенно во время войн. Еще в XVII веке самоеды совершали частые набеги на остяцкие волости: «В 1678–1679 годах пришла на Обдор воровская самоядь больше 400 человек и ясачных остяков, которые были в юртах и на промыслах и у рыбной ловли убили 23 человека и над ними надругались, носи и рук персты у них резали, а их жен грабили и нагих оставили, а детей имели к себе в полон». Так и в сказке: «Налетела Баба-Яга и унесла к себе Ивашечку…»

Возникновение поверий о том, что ведьмы, колдуны и шаманы употребляют в пищу человеческое мясо, происходит как раз от этого.

В то же время духи-людоеды представляют собой одну из главных опасностей, подстерегающих камлающего шамана во время его путешествия в загробный мир. При наложении каннибальских обрядовых мотивов на миф о великой матери-прародительнице, вроде Йомы или Сорни-най, возникают образы, подобные Бабе-Яге.

Между тем знаменитый собиратель русских сказок А. Н. Афанасьев считал, что Баба-Яга — существо человеческое и принадлежит к числу вещих жен, ведьм, а ведьмы и ведуны — люди, как и шаманы), которые властительной силой жертвоприношений и чародейным словом заговора могли управлять поступками людей и самих богов.

Верста восьмая Най, Сорни-най и Наина

Но слушай: в родине моей

Между пустынных рыбарей
Наука дивная таится.
Под кровом вечной тишины
Среди лесов, в глуши далекой
Живут седые колдуны;
К предметам мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Все слышит голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И грозной воле их подвластны
И гроб, и самая любовь.

А. С. Пушкин. Руслан и Людмила

«Россия — славяно-финно-угорская страна, — заявил однажды мансийский поэт Юван Шесталов. — Само слово "Москва" угорское и говорит о том, что славяне, осваивая угорские земли, перенимали многое из культуры и обычаев угров. Даже великий Пушкин не избежал этого. Еще бы: ведь его любимая нянюшка Арина Родионовна сама с детства воспитывалась на финском фольклоре и передавала его своему питомцу. Впитанные с молоком сказки не смогли в дальнейшем не отразиться на творчестве Пушкина».

Весь мир отмечал 150-летие со дня смерти Пушкина и говорили и писали о Пушкине много. И все же высказывание Шесталова мне тогда запомнилось. Захотелось самому разобраться в справедливости сказанного, и я вновь засел за книги. Подобрать литературу оказалось не трудно: библиотека как раз развернула к юбилею обширную книжную выставку — только знай читай. С нее и началось мое близкое знакомство с Пушкиным.