Вслед за змеями

Стоило закрыть глаза, и Марья снова видела мертвую Аксинью, хоть и не испытывала ничего, кроме легкого сострадания. В конце концов, у Марьи были и свои мертвецы, по которым она выплакала еще не все слезы.

Она сама не заметила, как уснула, а когда распахнула глаза и села на кровати, резко пробудившись, словно от удара, в комнате было все так же темно. В дверь нерешительно поскреблись – видимо, этот звук и вырвал Марью из муторного сна. В комнату тихо просочилась служанка – новая, совсем молодая и перепуганная, она даже глаз на Марью не осмеливалась поднять. Она помогла Марье умыться и одеться и ни слова не проронила.

От завтрака Марья отказалась – ей казалось, что не больше часа прошло с тех пор, как она давилась ужином под взглядом Змеи. Отослав прочь служанку, она отправилась искать Финиста – им было что обсудить. Но он не нашелся ни в одной из гостиных, ни в зимнем саду, ни в библиотеке. Поместье снова заснуло и опустело, и в какой-то миг Марье показалось, что она в нем совсем одна.

А потом в коридоре флигеля мелькнула знакомая высокая фигура с двумя косами, и Марью озноб прошиб.

Сначала она уверяла себя, что перенервничала, вот и кажется всякое. Потом – что здесь и без того хватает чудес, чтобы удивляться воскрешению Аксиньи. А потом Марья решила, что проще всего догнать и спросить.

Она бросилась следом за служанкой, даже особо не скрываясь, но быстро заплутала среди темных и одинаковых коридоров. Кажется, по одному она прошлась два или три раза. Она совсем потеряла терпение и дергала за каждую дверь, надеясь уже отыскать не служанку, а выход из лабиринта, когда ее грубо дернули в сторону и зажали рот.

Марья лягнулась наугад, но не попала.

– Дай угадаю, маленькая сестрица, – прямо в ухо прошипел Финист, не спеша ее выпускать, – тоже свою мертвую служанку выслеживаешь?

Марья осторожно кивнула, и когда Финист убрал ладонь с ее лица, шепнула, откинув голову ему на плечо:

– А она все еще мертвая? Все еще без лица?

– Нет, – Финист вздохнул и потянул Марью за собой. – В том-то и дело, что нет.

Они вернулись в одну из малых гостиных. Марья помнила ее – при дневном свете обои, обивка мебели, шторы мерцали мягкой шелковой голубизной, в темноте при изменчивой пляске свечей комната казалась затянутой льдом. Марья поежилась, когда озноб иголочками пробежал по шее.

Финист методично запер двери, выглянул в окно и только потом уселся в одно из кресел.

– Мы не продолжим искать Аксинью? – Марья удивленно присела напротив.

– Разве чтоб загнать в угол и допросить… но не когда ты путаешься под ногами.

Марья устало закатила глаза:

– Я понимаю, что ты зол, но можешь поверить – я и сама не в восторге от того, что нас тут заперли. Хотим выбраться – надо вместе что-то придумать.

– Во-первых, нет, ты не понимаешь, – Финист говорил совершенно спокойно, с прежней улыбкой, но что-то в его голосе и выражении лица внушало оторопь. – Во-вторых, что придумать? Я смотрю, ты так и не осознала, с кем связалась твоя дражайшая сестрица.

Марья вскинулась:

– Ну так объясни мне!

Финист потер переносицу, поморщился недовольно.

– Хорошо, моя дорогая, если ты хочешь сказку, пусть будет сказка. Не боишься, что потом заснуть не сможешь, нет? На долгом пути через лес твоя храбрая сестра попала в темные воды. Я не знаю, как тебе это объяснить… я и сам их не понимал, пока вслед за твоей сестрой туда не шагнул. Это океан до начала времен, это тьма, одиночество и холод. Там страшно – даже такому, как мне. Ты идешь и не знаешь – не на одном ли ты месте. Дышишь водой – и вкус ее горек, может, она отравляет тебя. Там нет ничего. И сделать там ты не можешь ничего. Ловушка пустоты и отчаяния. И там мы потеряли друг друга.

Марья сидела неподвижно – Финист, казалось, и вовсе забыл о ней, повторяя историю скорее для себя в попытке собрать головоломку.

– Я думал, мальчишка-шаман смог договориться с кем-то. Думал, даже там нашлись духи, готовые пожалеть слепого волчонка… Но теперь понимаю – договорилась твоя сестра. Помнишь, как вчера она рассыпалась темными каплями? Воздух вокруг них стал горек, как в темных водах. Вот откуда эта Змея.

– Но она сказала, договор другой, – осторожно напомнила Марья.

– Значит, – Финист улыбнулся, – это второй договор. Первым она нас вытащила. Вторым тебя защитила. Но видишь, что плохо, маленькая сестрица? Мы так и не знаем, что Соколица пообещала взамен. Можно ли хоть что-то отыграть назад, чтобы ее вернуть.

Марья застыла. Удушливая ночная духота отступила, в нос ударил стылый запах снега и мертвой травы. Знакомый холод пробежался чуткими пальцами по позвоночнику, сжал сердце, превратив его в кусок льда. Марья не сопротивлялась. Лучше так, чем изнывать от яда вины, чем в который раз повторять и повторять: это все из-за меня. Если бы не я, не мое упрямство, не моя обида – ничего бы не случилось. Ни перьев, ни леса, ни Змеи.

Марья улыбнулась. Ледяные губы охотно подчинились, и колкие, острые слова легко скатились с ледяного языка.