Вслепую

Чувствовал ли я себя по этой причине униженным? Сразу видно, что вы не имеете ни малейшего понятия о том, что такое рабство, свобода, борьба, что значит отстаивать честь тех, с кем ты даже не знаком, но разделяешь общие принципы, будь то твои враги, которые пичкают тебя слабительным и цикутой, но, как известно, рано или поздно станут тебе братьями, если, конечно, ты до этого не умрёшь в контролируемых ими тюрьмах. Мы пытались поднять на совместную борьбу за свободу чернорубашечников, призывая их сомкнуть ряды вместе с нами. Пьетро Яккия всегда был фашистом до мозга костей, с первого часа, а закончил свою жизнь, маршируя плечом к плечу с гарибальдийцами и пав у врат Махадахонды.

Его смерть, наши смерти нужны были для того, чтобы заткнуть тех, кто кричал «Viva la muerte», «Да здравствует смерть». Сопротивление всегда побеждает тиранию империй. Так, например, ни Наполеон, ни его маршал Мармон не справились с Испанией. Когда-то мы пели: «Куда ты направился, Мармон? No pasaran[41]». Тела убитых товарищей — непроходимая стена, скалы, о которые разбивается бушующее море. Зачем же тогда мы двое затевали те споры в Испании, все те словесные схватки? Чтобы позволить смерти пройти?

Серый воздух, поднявшееся море, смотровые окошки залиты водой. Ты гребёшь, гребёшь, но потом сдаёшься: у тебя нет сил. Ты идёшь ко дну, но всё-таки… Свет тех бегущих осенних дней… Турин. Наконец-то я вспомнил, куда меня отправили для поддержки контактов с Партией того, что осталось от движения за Справедливость и Свободу после арестов в мае 35-го.

Та осень на улицах Турина: подпольное распространение печати, письма, проведение собраний, восстановление связи с фабриками и школами. Каждый готов сплотиться и вытянуть попавшегося на крючок товарища. Я пойман с листовками — побои, отправка в Фоссано. Это не уменьшило красноты осеннего холма, которым я любовался, гуляя по разрезающим город улицам, обрамленным платанами, что уводили далеко стрелою… Идеальный геометрический расчет, организованный марш в будущее.

Много позже сомкнувшиеся ряды шли по направлению к сжигающему мир красному пламени при Гвадалахаре. Они противопоставляли тому испепеляющему красному свой: флаг, листья, огонь, горсти спелого винограда. В ту туринскую осень мы были абсолютно свободны, несмотря на то, что нас преследовали, выслеживали и сажали в тюрьмы, свободны от трусливого всемогущества собственного «я», нам был неведом лишающий самоконтроля страх. На тех бульварах я, с фальшивыми документами в кармане, дышал полной грудью: ветер приносил воздух с гор, из такого же чистого и сильного мира, какой мы собирались построить, красные пятна на холме представлялись мне бокалами молодого вина, провозвестника праздника духа и плоти, солнце грядущего ослепляло, поднимаясь над большим и страшным миром, который мы были призваны изменить.

Мы знали, что рано или поздно начнётся война, но мы знали также, что войн больше не будет, когда мы построим наш новый мир, возрожденный на обломках потопа… Всё перепутано. Если, если, если, правила грамматики, вербальные и временные формы, синтаксис, — все пустое, ничего не действует… Мы так верили… А гипотетическое «если» так и не случилось, банально. Вода поднимается, я захлёбываюсь, помогите, пусть меня выбросит на берег, мне необходимо искусственное дыхание. Меня тошнит словами. Революцияреакциясоциалфашизм. Горечь. Рвота. Земля вращается, море волнуется, Солнце и звёзды двигаются в космосе, история меняется, люди блюют. Слава Богу, ещё… Всё, прошло, проходит, облегчение… Простите…

Когда-то при таких судорогах я укутывался трофейным руном, и это красноватое сукно сохраняло тепло. Теперь же в нем одни отверстия, должно быть, это моль или просто обветшала ткань, распадаясь на нити и кусочки. Нельзя отправляться в плавание с дырявым парусом. Представьте рваные паруса корабля у мыса Горн: шквалы ветра проходят сквозь них, не встречая сопротивления, словно пули через рубашку.

21

Только Мария умела прогонять мой страх. Я прятался от разъярённого моря у неё на груди. В её глазах я видел своё отражение. Теперь я не вижу ничего: зеркала пусты, вакуум. Вы случайно не знаете, куда запропастился товарищ Чиппико, он же Ципико или даже Чипико? Партия приказала ему бросить Марию, оставить её по ту сторону границы, отдать её на растерзание мстительным тварям Голого Отока, её, ради меня поставившую на карту всё и всё потерявшую. Да, я знаю, это случилось позже, после Милана, Турина, Фоссано, Гвадалахары и остальных мест, куда нас забрасывала судьба, много позже, в некоем абсолютном потом, за пределами жизни, ведь промолчав на решение Партии, я погиб, исчез необратимо. Перемещенное лицо. Этот сертификат о переселении тоже был позже, но не для меня, а для вас. Для умерших не существует до и после. В Аиде все тени находятся вместе и в то же время по отдельности: «Арго», «Пунат», «Вудман», «Нелли», — все они покачиваются на волнах одного и того же моря мрака и не плывут ни назад, ни вперёд.