Всплеск в тишине (СИ)

— Господин Ходзё Токимаса, говорит, что это невероятный образец искусства неизвестных ему мастеров. Он гордится, что держал этот шедевр в руках и благодарен вам за предоставленную возможность. Вы очень необычный человек господин Витале Дандоло.

Я решил удивить его, и ответил хокку, которые в Японии появятся только лет через четыреста.

— А я — человек простой!

Только вьюнок расцветает,

Ем свой утренний рис.

Сначала глаза вылезли у переводчика, который сначала не понял, что я произнёс, но когда осознал, он повернулся к самураю и повторил именно в стихотворной форме их, как я и произнёс на китайском. Теперь уже глаза пожилого собеседника стали весьма удивлёнными. Он попросил ещё раз произнести строки, затем прикрыл глаза и повторил их вслух. Затем открытым взглядом посмотрел на меня совершенно с другим выражением, поражёно произнеся слова, которые переводчик, заикаясь перевёл.

— Господин Ходзё Токимаса, поражён вашим слогом и хотел бы обсудить с вами в том числе и поэзию, но в более удобной и комфортной обстановке дворца.

— Хорошо, тогда для него не составит труда передать мне свою жену и детей, в качестве заложников, — спокойно ответил я, — думаю он понимает мою предосторожность.

Самурай при переводе этих слов не дрогнул и бровью.

— Господин Ходзё Токимаса сказал, что обдумает ваше предложение, и даст ответ завтра, здесь же, — перевёл переводчик его слова.

— А пока же, — попросил я его, — не могли бы вы отдать мне этого человека на время, чтобы он обучил меня вашему языку и письменности? Мне не нравятся посредники в делах или разговорах.

Самурай подумал, и ответил согласием. Не знаю, что думал бедный переводчик, но он покорно последовал за мной в лодку и попал на корабль, где его тут же обступили любопытные, который пришлось прогнать, чтобы не смущать японца. Выделить ему место пришлось в одной из кают офицеров, там же я и собирался учиться, не в свою же каюту его звать.

***

Разговор с самураем и как оказалось главой клана Ходзё, который сейчас был советником сёгуна Минамото-но Ёрииэ, продолжился следующим утром, где я и узнал все политические подробности текущей политической обстановке в Японии, в свою же очередь рассказал о раскладах творившихся в мире, вдали от их островов. Он очень всё внимательно слушал, а сидящий рядом с ним писарь, ещё и записывал нашу беседу.

Закончив с официальной частью, мы перешли к практичной, я спросил, какие товары есть у них на продажу, поскольку мы больше торговцы, чем воины, на что Ходзё Токимаса скептически хмыкнул, но ответил, что через неделю, если я останусь, он подберёт всё, чем может меня заинтересовать. Чтобы его стимулировать, я передал ему немного перца чили и стручков ванили, объяснив, как их готовить. Этих специй у меня было больше всего, так что можно было легко торговать большими объёмами.

Самурай всё выслушал, с лёгким поклоном головы принял в дар и извинился, что в свою очередь ничего не взял с собой, но обязательно это исправит в следующую нашу встречу.

***

25 октября 1202 года от Р.Х., Камакура, Япония

Выжатый словно лимон, с красными от недосыпа глазами, переводчик заплетаясь, с трудом переводил мою речь. Я хотел взять от него максимум, но видимо перестарался и он на новой встрече, едва справлялся со своим делом из-за усталости.

— Думаю я немного перестарался, получать знания, — перебил я его, но уже на японском, — поэтому да простит меня господин Ходзё Токимаса, но пока этот человек хорошо не отдохнёт, ему пожалуй лучше слушать мою корявую речь.

Самурай оказался не готов к моим словам и едва не отшатнулся.

— Вы так быстро смогли выучить наш язык? — поразился он, приходя в себя.

— Конечно нет, — я отрицательно покачал головой, — мне ещё нужно несколько недель для этого, поэтому я прошу простить, если я говорю коряво.

— Ваша речь для меня понятна, и это главное, — тот покачал головой, — но какой прогресс всего за неделю!

— Тогда предлагаю отпустить вашего переводчика отдохнуть и займёмся торговыми делами, — предложил я.

Он согласился и сделал движение рукой. В шатёр стали заносить разные предметы, выкладывая на циновке между нами. С каждым новым предметом, настроение падало и это стало заметно даже японцу.

— Я понимаю, что если вы были в империи Сун, наши предметы для вас менее ценны, — с досадой произнёс он, приказывая убрать фарфор, шёлковую материю, веера и прочее, что мне не было нужно. Если и правда хотелось приобрести такие предметы, но более высокого качества, то нужно было ехать за этим в Китай.

— Я видел неплохие мечи, — обратился я к нему, — может посмотрю их?

Он кивнул головой и вскоре пара тати оказалась рядом со мной. Я взял один из них в обе руки, аккуратно потянув за рукоять, и тут же убедился, что лезвие выполнено по сварной методике, но японские мастера ещё не дошли до сварных пакетов из разной по вязкости материалов, так что и линия хамон здесь также пока отсутствовала.

— Сколько стоит этот меч? — поинтересовался я у него.

— Двадцать один коку риса, — ответил тот.

— А в монетах? — спросил я.