Всплытие невозможно

По ночному небу ветер гнал низкие рваные облака, сыпавшие дождем. От крупных капель морская вода казалась изъеденной оспой. Штормовые порывы раздирали вспенившиеся волны. Полная луна время от времени выглядывала из-за туч и заливала неспокойное Японское море мертвенно-ртутным светом. Ржавая громада старой плавучей реммастерской качалась посреди этого безумства, скрежеща якорной цепью. Вся акватория возле учебной цели казалась вымершей. Но это было не так.

В полутора морских милях к северу от ржавой реммастерской, которой оставалось жить считаные часы, на перископной глубине затаилась мини-подлодка «Щука». Поднятая антенна продолжала сканировать эфир. Компьютеры записывали переговоры северокорейских военных, чтобы потом неделями, а то и месяцами специалисты из ГРУ расшифровывали их и переводили, давая работу многочисленным аналитикам-специалистам по Пхеньяну.

Стереоскопическая труба перископа подлодки возвышалась над волнами. Кавторанг Дулов вглядывался в ночной не очень-то уютный пейзаж, который казался нереальным. Ведь на центральном посту «Щуки» мягко горел свет, мерцали жидкокристаллические мониторы компьютеров и царила почти полная тишина, лишь изредка прерываемая докладами:

– До пуска северокорейской ракеты остается два часа, только что они подтвердили готовность, – доложил радист.

– Отлично, так что скоро дома будем, – не отрываясь от маски перископа, бросил командир.

Вновь наступила почти полная тишина. Лишь изредка автоматика включала электродвигатели, чтобы удерживать в неспокойном море подлодку в заданном положении. Но и те работали в бесшумном режиме, что, конечно, требовало лишнего расхода электроэнергии от аккумуляторов. Но энергоустановку можно было подзарядить в процессе предстоявшего всплытия. Чтобы прибыть к месту, где находилась учебная цель, ближайшим военным кораблям в Северной Корее требовалось как минимум сорок минут хода. Достаточная фора для того, чтобы выполнить задание и уйти на глубину. По идеи, квадрат, где располагалась учебная цель, должен быть пуст. КНДР своевременно оповестила о проведении учений и их цели, поэтому особых сюрпризов Дулов не предвидел. Его корабль был единственным в радиусе пятнадцати морских миль, если не считать, конечно, ржавой плавбазы, на которой не осталось ни души. И тем не менее акустик мичман Прошкин внимательно продолжал вслушиваться в звуки моря.

На перископной глубине отчетливо различались стоны и хлопки волн, лязг ржавой якорной цепи и то, как соленые валы свинцовой плитой ударяют в борта реммастерской. Но тут к этим, уже ставшими привычными, звукам добавился новый, сперва еле различимый, но явно искусственного происхождения. Прошкин напрягся, обхватив пальцами поручни намертво прикрученного к полу вращающегося кресла. Как специалист высокого класса, он умел настроить себя таким образом, чтобы вычленить еле уловимый тихий звук из сотен других – куда более громких.

– Товарищ командир, – доложил Прошкин. – Обнаружено плавсредство, примерно в трех милях к юго-западу. Курс – северо-восток, предположительно рыболовный сейнер.

Дулов озадаченно наморщил лоб и, не снимая ладоней с рукояток перископа, выпрямился:

– Три мили? Это же запретная зона. Откуда они здесь взялись? Рыбацкий сейнер, говоришь?

– Возможно, это китайские или японские браконьеры, – предположил старпом. – Тут много спорных островов, вот и не могут поделить территорию для лова. Может, у них и рации нет, вот и обрадовались, что квадрат пустой. А с этими северокорейскими ракетами никогда не можешь точно сказать, где она упадет.

– Северокорейские радары должны видеть судно. Сейнер должны попытаться перехватить или перенести время испытательного пуска, – предположил командир Дулов.

– Да это же КНДР, станут они из-за какого-то сейнера свои планы менять, – пожал плечами старпом. – Предупредили всех – мол, кто не спрятался, мы не виноваты. И скомандуют «пуск» в положенное время.

– Не лучшую погоду они для рыбалки выбрали, – продолжал рассуждать кавторанг. – Хотя если это браконьеры, то их понять можно. Рви улов, пока получается… Мичман, держи меня в курсе насчет сейнера.

– Корейские радары работают вовсю, – оператор кивнул на монитор. – Они должны его видеть, но почему-то не предупреждают о том, что судно находится в опасной зоне.

– Я же говорю – это северные корейцы. Им все по хрену, кроме своих идей «чучхе», – живо отреагировал старпом.

Прошкин не ошибся, определяя тип судна. Это был небольшой сейнер, идущий под японским флагом. Вот только команда на нем была довольна странная. Обычно рыбаки народ разношерстный – будут и старики, и юноши; пышущие здоровьем и почти немощные. Раз уж выбрал себе профессию рыбака, как твои предки, то тащи лямку до самой смерти. На этом же сейнере «рыбаки» были все как на подбор: накачанные, крепкого телосложения, с почти одинаковыми непроницаемыми лицами и на удивление молчаливые. На их ладонях не виднелось следов от канатов и тросов, да и рыбой, честно говоря, на этом сейнере не пахло.