Всполошный звон. Книга о Москве

Неподалеку, на бывшей Гороховской, стоит храм Вознесения, построенный в 1790–1793 годах. Тот же Ильин пишет: «Круглая форма самого храма подчеркнута стройной ярусной колокольней». И дальше он очень хвалит храм. Мне трудно согласиться с уважаемым знатоком Москвы. Округлая громада храма плохо соотносится с изысканной, быть может слишком изысканной, колокольней. Что-то не получилось у Казакова с этим храмом. Он был захвачен круглой формой и, похоже, здесь отказался от контроля своего строгого вкуса, дал себе полную волю. Получилось нечто огромное, но не величественное; странное, но не как причуда играющего духа, а как оплошность.

Следующая постройка Казакова связана с Разгуляем, которого нет на московских картах, но который все равно есть для всех истинных москвичей.

Из старого путеводителя: «Разгуляй. Это небольшая треугольная площадка, на которую сходятся улицы Старая и Новая Басманные. Здесь трактир, ресторация, питейный дом и несколько лавочек. Говорят старожилы, что здесь лет за 50 было место, где большей частию буйная юность собиралась погулять и повеселиться».

Фрагмент стенной росписи церкви Вознесения на Гороховом поле. Фото 1994 г.

Гороховым полем называлась в XVIII в. местность, по которой сейчас пролегает Гороховская улица.

А вот более раннее свидетельство иноземца: «Перед городом у них общедоступное кружало, славящееся попойками… У них принято отводить место бражничанью не в Москве». По другому источнику, на Разгуляе спускали пары прибывающие в Москву иногородцы, чтобы потом, отоспавшись, войти в город в трезвом виде. То было в пору, когда границей Москвы служил Земляной город, или Земляной вал, проходивший поблизости.

На Разгуляй смотрит углом дом А. И. Мусина-Пушкина, историка и археографа. Его построил Матвей Казаков в исходе XVIII века. Пожар, пощадивший Гороховскую, Токмаков переулок, часть Старой Басманной, не пожалел Разгуляя. Сгорел и этот дом с уникальной библиотекой, где среди древних рукописей находился единственный список «Слова о полку Игореве», найденный Мусиным-Пушкиным. Граф, правда, успел его опубликовать, что не уменьшает потери.

Страсть к изысканиям с молодых лет владела Алексеем Ивановичем, но вполне удовлетворить он ее мог уже в зрелом возрасте, назначенный обер-прокурором Святейшего Синода. Ему открылись такие нетронутые сокровища, о которых он не грезил в самых смелых своих мечтах, — хранилища монастырей и епархий. Речь идет, разумеется, не о материальных ценностях, а о том, что куда дороже, — старинных бумагах и книгах. Кроме того, он скупил через комиссионеров в разных городах много письменной старины, в том числе бесценные бумаги, связанные с деятельностью Петра I. Свое собрание он сделал доступным для всех членов московского общества историков, им пользовался Николай Карамзин, когда работал над «Историей государства Российского».

Но обессмертил себя Мусин-Пушкин открытием древнейшего списка Лаврентьевской летописи «Поучение Владимира Мономаха», новым списком «Русской правды» и единственным списком величайшего памятника древнерусской литературы «Слова о полку Игореве».

Вид на Новую Басманную улицу от Разгуляя. Фото 1888 г.

Басманная слобода возникла в XVII в. и находилась за стенами Земляного города. Площадь Разгуляй названа в XVII в. по кабаку за Земляным валом.

Можно спорить, когда, кем и для какой цели была написана поэма, но не может быть спора, что это неиссякаемый источник поэзии.

Любопытно, что гений народа нередко возводит в чин эпоса событие отнюдь не эпического размаха. Не блистательные походы Олега, Святослава, не победы Александра Невского, не величайшего значения в судьбе России Куликовскую битву, а провинциальную авантюру князя не из главных, к тому же кончившуюся поражением и пленом. Но ведь и французский эпос воспевает не победы Карла Великого, не чудо, сотворенное пастушкой Жанной, а жалкий арьергардный бой, в котором погиб обозник Роланд. Это говорит о том, что эпос имеет четкую политическую цель и отбирает для себя из истории именно то, что этой цели служит. И оказывается, для активизации народного сознания нужны не величайшие победы, а горькие поражения. Тогда затрагивается народное сердце и становится чутким к зову Отчизны.

Как уже сказано, Мусин-Пушкин успел опубликовать «Слово о полку Игореве» да и многие другие высокоценные рукописи, в том числе «Ироническую песню о походе на половцев удельного князя Новгорода-Северского Игоря Святославича». Это произведение весьма любопытно: плачевный поход Игоря, думавшего вовсе не о защите Руси — с половцами только что был заключен прочный мир, — а лишь о собственном возвышении — на Киевский престол метил! — уже в старину стал предметом насмешки, пародии.