Если вы хотите поехать машиной из центра Москвы в Сергиев Посад, полюбоваться на Троице-Сергиеву лавру, вы наверняка начнете путь от Лубянской площади, затем поедете по той части Сретенки, которая носит название Большая Лубянка (параллельно тянется узенькая Малая Лубянская). Вы увидите справа Фуркасовский переулок, отмеченный по углам двумя мощными зданиями, возведенными И. Фоминым и А. Лангманом, слева мелькнет Кузнецкий мост, пересечете по краю маленькую площадь с памятником Вацлаву Воровскому, советскому полпреду, убитому в Швейцарии белогвардейцами, уловите за узором чугунной ограды красивейшее здание барочного стиля, перестроенное, как говорят, по проекту великого Растрелли в XVIII веке из палат XVII века. Дом вошел в историю: именно здесь жил московский генерал-губернатор граф Ростопчин, двусмысленно прославивший себя в пору наполеоновского нашествия — он объявился первым лубочным контрпропагандистом России. Слева вы приметите за деревьями не слишком рослый, но величественный храм — собор стоявшего здесь некогда Сретенского монастыря. Минуя Сретенские ворота, вы увидите памятник прекрасной статной женщины и едва ли узнаете в ней Надежду Константиновну Крупскую, носившую в партийной среде кличку Минога. Мимо бывшей церкви Успения, построенной жителями печатной слободы в исходе XVII века, вы въедете в ущелье старой Сретенской улицы. И вам покажется на миг, что вы оказались в Москве начала века: тесно прижались друг к дружке маленькие желтые дома о два-три этажа, множество лавчонок — магазинами не назовешь — самого разного назначения, и чуть ли не через каждые полтора метра направо и налево отходят переулки со старинными торгово-ремесленными названиями — Луков, Колокольников (здесь на Моторинском заводе отливали царь-колокол — одно из двух бесплодных кремлевских чудес), Просвирин, Печатников, Пушкарев… Ничего примечательного вы здесь не обнаружите, кроме церкви при выезде на Сухаревскую площадь. Церковь носит странное название Троицы в Листах.
Сытин так объясняет это: «…Жившие вблизи печатники в XVII–XVIII вв. кустарным способом изготовляли лубочные картинки, которые, как и гравюры, назывались тогда листами, и продавали их у церкви Троицы, увешивая ее ограду своими произведениями». Мило, не правда ли, как и всякое проявление пусть наивной, но незапланированной духовности. Нельзя не заметить, что возведение этой пригожей церкви в дали времен заняло куда меньше времени, нежели нынешняя реставрация. Настанет ли такой день, когда мы устыдимся своей нерасторопности, неумелости, неуклюжей медлительности и лежащего в основе всего равнодушия?
Пересекая Сухаревскую площадь, вы, возможно, вспомните, что тут стояла когда-то любимица Москвы Сухарева башня. И вот вас принял широкий и прямой проспект Мира, вобравший в себя бывшую 1-ю Мещанскую и часть Ярославского шоссе. Промахнули его, оставили позади Рижский (прежде Виндавский) вокзал в привычном для Москвы теремном стиле, аллею Космонавтов с бюстами покорителей космоса, роскошную гостиницу «Космос», построенную французами, и самый знаменитый наряду с американской статуей Свободы монумент на свете — «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной, затем старинный виадук по правую руку, и вы уже мчитесь по бывшим дачным местам, знакомым и родным до слезного спазма каждому старому москвичу: Лосинка, Перловская, Тайнинка (Мытищи всегда были промышленным городом), Тарасовка, Клязьма, Мамонтовка, Пушкино…