Вспоминай меня ночью (СИ)

Твои глаза - это единственное зеркало, которое смогло отразить меня. И я настолько боялся нечаянно разбить это чудо, что в этой жуткой агонии страха разбил намеренно. Прости… Я умираю от твоей боли… Если то, что только ТЫ видела в моих глазах, то, о чем ты разговаривала с моим сердцем, хоть чего-нибудь стоит, то я прошу… умоляю тебя об одном только разговоре.

Пожалуйста…  Я буду ждать.

Твой, почти мертвый от горя, маньяк…»

PoV Дэм

Засыпает…

В моих объятиях.

Слишком нереально, чтобы быть правдой, и, все же... Ее руки, наконец-то, отогрелись на моей груди, и мысль об этом согревает меня. Она принимает мое тепло… А о большем я пока и не мечтаю.

– Хлоя? – шепчу я.

– М? – сквозь сон откликается она.

– Почему ты плакала?

– Потому, что сделала больно одному человеку.

– Ты опять все перепутала, принцесса… Разве, не он должен плакать, если ему больно?

– А почему, когда ты сделал мне больно, то страдал больше, чем я?

Потому, что люблю тебя…  И это - ответ и на твой вопрос, Хлоя, и на мой...

Но это ничего – я буду любить тебя за двоих, за троих, или за скольких там будет нужно… Я буду любить тебя за всех.

Она уже спит.

Ее телефон тихонечко брякает где-то в районе подушки, и я дотягиваюсь до него рукой.

«Алекс»…

Удалить.

Глава 35 - Второй раунд

Хлоя не ответила…

А ДОЛЖНА была!

Я чувствую, что она должна была ответить. Хоть пару слов. Да, даже просто озвучить отказ! Ну, не может же она быть такой жестокой?! Только не она!

Там – да! Ударила в ответ, но… Это же только от боли. От того, что я сам бил по ее оголенной душе.  Вот, и лупила в ответ по мне, и по себе, заодно!

Сейчас все по-другому.

Может, думает? Решает: «да» или «нет»?

Но, почему так долго?! Долбаные сутки!

Мое время меряется секундами и сигаретами, а не часами, и я открываю уже третью пачку. Курю теперь ее марку, сидя на ее месте, на подоконнике. Ментолом и никотином выжгло уже всю слизистую, и давно хочется пить, но все, как-то, не до этого…

Выживаю воспоминаниями – это мой кардиостимулятор и, иногда, дефибриллятор.

У меня море времени для наблюдения за моей болью, и я разложил свою муку на несколько частей, четыре камеры пыток.

Первая – это желание близости с ней. Мое тело против ее отсутствия. Кожа горит, вспоминая прикосновения, а желание касаться ее вызывает ломку – раздражение, физическую боль и невозможность найти хоть какое-то удобное положение в пространстве.  Напряжение загоняет меня до такой степени, что приходится облегчать его физической болью, расхе*ачивая, периодически, кулаками стены. Ощущения от ее ласк, сводя с ума, налетают на меня, как призраки. На несколько секунд я физически чувствую ее касания, поцелуи, слышу стоны, а потом все резко исчезает. Через мгновения кайфа наваливается осознание того, что больше, бл*ть, никогда… Этого не случится больше НИКОГДА! И этот перепад температур сминает меня, заставляя просто валиться с ног в том месте, в котором застанет. Нескончаемая агония…

Вторая – это боль от ее потери. Это - тоска, отсутствие смысла, давящее ощущение в груди… Это - хождение по квартире и прикосновения ко всем вещам и местам, которых касалась она. Это – мысленное слайдшоу  наших счастливых моментов, и это - почти непреодолимое желание закинуться чем-нибудь, и забыться…  Ее слова… Я перематываю свой воображаемый диктофон, и переслушиваю все ее монологи и фразы, стараясь прочнее закрепить в памяти стирающиеся детали и интонации. Ее взгляд… Ее ласка моих ресниц… Ее нежность… И то тепло, что наполняло меня рядом с ней. И мой трепет, когда она касалась меня. И понимание того, что это - мое счастье… И того, что все это - БЫЛО. А я не сумел сделать ничего, чтобы это осталось у меня. Я крушил все это, словно полоумный…

Третья – это осознание ее боли. Понимание, что она теперь ищет помощи у того, кто обидел ее раньше. Потому, что уровень боли, причиненной мной, намного больше, чем причиненной им. Чувствую ее куклой, которой играют жестокие дети. И я сам, добровольно, отдал ее им для их жестоких игр. Сломал ее… В этой камере нет никакой детализации ощущений, а просто цунами из боли и ненависти к себе. Оно просто накатывает и выключает на несколько секунд, не позволяя ни дышать, ни двигаться. И только пальцы тянутся за очередной сигаретой.

Четвертая – это понимание того, что я буду жить. Без нее…

И это заставляет меня с воплем срываться с места и опять вихрем разносить все на своем пути, пока я не пройду опять все свои камеры пыток, и меня не отпустит на пару минут.

Звук щелчка в замке заставляет меня подскочить, а мое сердце - на секунду ожить, чтобы попытаться в очередной раз проломить себе выход.

Но истерит только тело. Мозги знают, что это - Алиса. И я, отворачиваясь, отхожу к окну.

– Что за пи**ец тут случился, пока меня не было?!

Мне хочется, чтобы она ушла… Но я понимаю, что мне нужен хоть какой-то перерыв от самого себя. Поэтому стою и, скрипя зубами, терплю ее мастерски сформулированную гневную тираду.

– Опять нихрена не ел, да?

– Забыл.