Вспоминая голубую Землю (ЛП)

Юнис и ее стул исчезли.

- Что только что произошло?

- Я отключила ее голос и стерла последние десять секунд из рабочей памяти. Таким образом, она не вспомнит, что ты назвал ее колючей, и, следовательно, не будет постоянно держать на тебя обиду до конца твоего существования.

- Она всегда была такой со взрослыми?

- Не думаю, что она была особенно восприимчива к критике. Я также не думаю, что она была из тех, кто терпит дураков, с радостью или как-то иначе.

- Тогда, полагаю, она просто отметила меня как одного из них.

- Пока я не вычистила ее рабочую память. Но не расстраивайся из-за этого слишком сильно. В первые дни я, должно быть, скребла и повторно скребла около миллиона раз. Сказать, что мы все время начинали не с той ноги... это было бы большим преуменьшением. Но опять же, это моя вина, а не ее. Прямо сейчас то, что мы имеем, - это карикатура, грубая карикатура на реальность. Я пытаюсь сгладить острые углы, смягчить преувеличения. Пока это не будет сделано, мы не можем выносить никаких суждений о настоящей Юнис Экинья.

- Тогда я предоставлю ей возможность сомневаться. Хотя от нее было не так уж много помощи, не так ли?

- Чтобы она могла рассказать что-нибудь полезное, нам нужно будет собрать побольше информации, выудить ее из нее. Либо так, либо сидеть здесь, пока она рассказывает о каждом значимом событии в своей жизни - и поверь мне, твоя туристическая виза этого даже близко не покроет.

Шелест расшитых бисером занавесок возвестил о возвращении Джитендры.

- Возможно, теперь я смогу вам помочь. - Он протянул руку: три маленьких скомканных пакетика, лежащие у него на ладони, напоминали завернутые в бумагу конфеты.

Джитендра положил пакеты на кофейный столик. Каждый из них взял по одному и развернул упаковку. Цветные камешки со звоном рассыпались по стеклянной столешнице кофейного столика, выглядя точь-в-точь как леденцы, сваренные вкрутую, о чем свидетельствовали обертки.

- Настоящие? - спросила Санди.

- Боюсь, что нет, - сказал Джитендра. - Дешевые пластиковые подделки.

Все трое удрученно уставились на искусственные драгоценные камни, словно желая превратить их в полудрагоценную редкость. У Санди они были яркого, фальшиво выглядящего зеленого цвета, кроваво-красные у Джеффри, бледно-голубые у Джитендры.

Там было восемь зеленых камней, но, возможно, вдвое больше красных и синих. Джитендра уже производил надлежащий подсчет, как будто это могло иметь значение.

- Ты повредил перчатку, когда доставал их? - спросила Санди.

- Ни в малейшей степени, - сказал Джитендра. - И я тщательно записал, с какого пальца вышла каждая группа драгоценных камней.

- Мы могли бы снова загрузить ее и расспросить о них, - сказал Джеффри.

- Не думаю, что это нас к чему-то приведет, - сказала Санди.

- И я полагаю, с нашей стороны было бы разумно не настраивать ее намеренно против себя, повторяясь. Может ли она что-то скрывать от нас? - спросил Джеффри.

Джитендра все еще передвигал драгоценные камни, выстраивая их в узоры, как рассеянный ребенок, играющий со своей едой. - Мы с твоей сестрой, - сказал он, - вели долгие и запутанные дискуссии о точном эпистемологическом статусе конструкта Юнис. Санди убеждена, что конструкт не способен к злонамеренному сокрытию. Я в этом гораздо менее уверен.

- Это не будет ложью, - сказала Санди, надеясь предотвратить еще один многословный спор на тему, которую они никогда не могли решить, - но настоящая Юнис вполне могла бы это сделать. Это то, что мы должны помнить.

- Восемь, пятнадцать, семнадцать, - сказал Джитендра. - Зеленые, красные и синие в таком порядке. Это количество драгоценных камней.

- Ты думаешь, в этом есть какой-то смысл? - спросил Джеффри.

- Зеленые крупнее, - сказала Санди. - Она не смогла бы засунуть столько же их в палец.

- Возможно, - сказал Джитендра.

- Может быть, что-то значат цвета, а не цифры, - сказал Джеффри.

- Дело в цифрах, а не в цветах, - пренебрежительно ответил Джитендра.

- Ты уверен в этом? - спросила Санди.

- Абсолютно. Драгоценные камни просто разного цвета, чтобы мы их не перепутали. Было бы достаточно оранжевого, розового и желтого, чтобы подчеркнуть всю разницу, которую это создает.

- Главный вопрос, - сказал Джеффри, - заключается в том, когда именно я должен сообщить об этом кузенам. Когда я тайком доставал перчатку из хранилища, я не знал, что внутри нее может что-то быть.

- Ничто не мешает тебе засунуть драгоценные камни обратно в перчатку и заявить, что ты никогда о них не знал, - сказал Санди.

- Кто-нибудь внимательно посмотрит на перчатку, когда я буду проходить земную таможню. Тогда мне придется кое-что серьезно объяснить.

Санди пожала плечами. - Не совсем преступление века, контрабанда дешевых пластиковых самоцветов.

- А я исследователь, ползающий на животе и выпрашивающий деньги. Малейший изъян в моем характере, малейший намек на неподобающее поведение, и мне крышка.

Джеффри теперь стоял, скрестив руки на груди, в позе невозмутимой решимости. Санди достаточно хорошо знала своего брата, чтобы понимать, что он вряд ли сдвинется с места в этом вопросе.