Вспоминая голубую Землю

Он произнес редко отдаваемую команду, ту, которая передавала полный добровольный контроль над его собственным телом другому разуму. В этом не было ничего магического; это была просто инверсия обычных чинг-протоколов: нервные импульсы шли скорее в одну сторону, чем в другую, сенсорный поток покидал его голову, а не входил в нее.

И все же это было странно для него. Люди постоянно занимались подобными вещами, сдавая свои тела в качестве теплокровных прокси. У него самого никогда не было причин превращаться в теплокровного, но если бы этого требовала ситуация и не было другого выбора, он предположил, что принял бы это соглашение без жалоб. Но наоборот: быть теплокровным? Никогда за миллион лет.

И вот им управляла бабушка.

Сначала она украла его глаза. В промежутке между одним мгновением и следующим они смотрели не туда, куда хотел он, а туда, куда ей нужно было видеть - и ее восприятие визуальной информации было настолько эффективным, что казалось, будто у него начался своего рода судорожный припадок зрительного нерва, его глазные яблоки дергались из стороны в сторону на манер быстрого сна. Затем она взялась за его руки. Они начали работать с раскладными клавиатурами, набирая команды в бортовом оборудовании "Куэйнора". На мгновение ему показалось, что его руки затянуты в заколдованные перчатки, которые заставляют пальцы танцевать.

Потом она украла его голос. Это все еще было похоже на него: она могла заставить его говорить, но не могла изменить основные свойства его гортани.

- У меня есть подходящее решение. Оно несовершенно и все равно подвергнет нас контрмерам Зимнего дворца. Если бы мы попытались точно согласоваться с его вращением, то разошлись бы через шестьдесят секунд. Это компромисс, который приведет нас к стыковочному узлу и сведет к минимуму вероятность катастрофического ущерба. Я возьму на себя управление на протяжении всего пути и внесу все необходимые коррективы по ходу дела. Есть ли у меня разрешение?

- Тебе это нужно? - спросила Гилберт.

- Я подумала, что лучше сначала спросить, дитя мое.

- Сделай это, - сказала Аретуза.

Ускорение включилось без предупреждения, без смягчающего перехода от невесомости. К своему ужасу и изумлению, Джеффри понял, что слышит шум двигателей даже в вакууме. Они работали с таким напряжением, что что-то от их мощности, какой-то фантом незатухающей вибрации, распространялось по корпусу корабля, несмотря на все промежуточные слои изоляции и противоударной защиты. Это звучало как оползень или давка, и это заставляло его очень, очень нервничать. Начали мигать красные лампочки, зазвучали сигналы главного предупреждения. "Куэйнор" выражал возмущенное несогласие с наказанием, которому он теперь подвергался.

Он хорошо служил своим хозяевам-людям. Зачем они проходили через это?

- Он держится, - объявила Юнис через горло Джеффри. - Но это было самое легкое.

"Куэйнор" должен был подойти по изогнутой траектории, чтобы соответствовать вращению Зимнего дворца или даже приблизиться к нему. В "Сессне" для этого не потребовалось бы ничего, кроме скромного использования ручки управления и руля направления. Но искривление означало ускорение, а в вакууме этого можно было достичь только за счет тяги, направленной под углом к мгновенному вектору корабля. Магнитоплазменные двигатели не могли использоваться, и поэтому "Куэйнор" был вынужден использовать вспомогательное рулевое управление и маневровые ракеты, доведенные до предела своих возможностей. При такой нагрузке возможность прогиба была весьма реальной опасностью. Джеффри не нуждался ни в датчиках, ни в сигналах главного предупреждения, чтобы понять это. Он чувствовал это по тому, как его кости наталкивались на ремни, по скрипам и стонам, доносившимся из окружения.

Когда что-то лязгнуло о корпус, он предположил, что это возобновление атаки Зимнего дворца, но нет: это была всего лишь крупица обломков от "Киньети". Последовали новые залпы с барабанным боем, а затем они прошли через самую гущу событий. Ускорение и тяга рулевого управления усиливались и ослабевали резкими рывками по мере того, как Юнис совершенствовала свое решение для захода на посадку. Теперь они были совсем близко, менее чем в дюжине километров от станции, и степень ее повреждения - или его отсутствия - становилась гораздо яснее. Часть антипиратских устройств, возможно, каждое пятое, оказалась невредимой. Они медленно появлялись в поле зрения, а затем снова медленно исчезали из виду, как домики на чертовом колесе.

- Возможно, у нас все еще есть разрешение зайти на посадку, - сказала Джумаи.