Вспоминая голубую Землю

- Санди, - сказал прокси, наклоняясь вперед, чтобы подчеркнуть свою мысль, - давай не будем притворяться, что мы с тобой сохраняем какую-то большую привязанность друг к другу. Но мой брат находится на этом корабле, и твой брат пытался помочь ему. Незадолго до того, как он пошел спать, Гектор сказал мне, что мы должны пересмотреть нашу позицию в отношении наследия Юнис.

- Ты хочешь сказать, что совершил ошибку?

- Мы оба совершали ошибки. - Прокси скрестил свои худые мускулистые руки в сетку. Она могла видеть все насквозь, вплоть до металлических костей и приводов, и до другой стороны. - Ты сама это сказала. Паны тебя надули.

Ей было интересно, хватит ли у прокси ума понять это. Очевидно, так оно и было.

- А как еще я могла попасть на Марс? Взмахнуть крыльями?

- Вопрос должен звучать так: как ты собираешься вернуться на Землю теперь, когда твои друзья покинули тебя? - Быстрее, чем она успела моргнуть, рука прокси протянулась и коснулась ее запястья. Контакт длился всего долю секунды - она почувствовала намек на прикосновение, а не само прикосновение, - а затем прервался.

Затем в поле ее зрения появился значок. - Сомневаюсь, что Паны выполнят свои обязательства по твоему возвращению домой, - объяснил прокси. - В любом случае, следующий скоростной корабль со свободным местом должен покинуть орбиту только через неделю. Но кому нужны коммерческие лайнеры, когда в вашем распоряжении есть Экинья Спейс?

Она чувствовала себя оскорбленной. Если бы прокси попросил у нее разрешения установить личную связь, она бы отказала в этом.

Возможно, в этом и был смысл.

- Что ты мне только что дал?

- Разрешение на использование маршевого корабля Экинья, находящегося в настоящее время на марсианской орбите. Это грузовое судно, так что не жди роскоши, но оно может доставить тебя домой за пять недель, если ты отправишься к лифту сегодня. Ты вернешься на Землю раньше, чем Джеффри и Гектор доберутся до места назначения.

- Может быть, я не хочу возвращаться домой. Может быть, я хочу последовать примеру своего брата.

- Санди, он направляется за орбиту Нептуна. С такого расстояния разница между нахождением на Земле или на Марсе ничтожна. Кроме того, даже нашему самому быстрому кораблю потребовалось бы больше восьми месяцев, чтобы добраться туда. - Прокси позволил этому усвоиться, прежде чем продолжить. - Ты здесь ничего не можешь сделать для Джеффри, и я тоже не могу для Гектора. Вот почему я все еще в Африке. И в конце концов мы все должны вернуться домой.

- Я только что добралась до Марса.

- Марс никуда не денется, - сказал прокси. - Он все еще будет ждать тебя здесь.

Итак, она отправилась домой. От Вишняка - к Гершелю, от Гершеля - к лифту. Когда нитепоезд поднял ее выше, она увидела, как Марс уходит у нее из-под ног, удаляясь и бледнея, как некое воспоминание о сне, которое начало исчезать при прикосновении дневного света. Рассматриваемый с этой точки зрения, он был странным - беспокойная лихорадка, преследуемая удирающими железными монстрами и ухмыляющимися дурно пахнущими безумцами. Она тоже чуть не погибла при этом, но теперь ей было грустно, потому что в этом восхождении, казалось, было что-то окончательное, какая-то необъяснимая уверенность в том, что возврата не будет. Прощай, Марс, подумала она, прощай, маленький холодный мир нарушенных обещаний. Планета, возможно, никуда и не денется, но не было никаких оснований предполагать, что траектория ее жизни когда-нибудь снова пересечется с Марсом.

Находясь на орбите, она лишь мельком увидела предназначенный для нее грузовой корабль. Уродливый, как грех, весь в топливных баках и радиаторах, со случайным набором герметичных транспортных контейнеров, закрепленных вокруг его каркасного шасси, их тысячи, похожих на объемные трехмерные пиксели, подразумевающие более толстую форму, которую она не могла себе представить. У безымянного корабля не было постоянного экипажа и только крошечный модуль жизнеобеспечения. Он усыпил Санди и Джитендру перед погрузкой, а потом не было ничего, пять недель забвения, а затем грог и дымка пробуждения. Она чувствовала себя богом, центром своей личной вселенной, когда ее вернули в сознание на Фобосе. Теперь же в ее черепе щелкнул какой-то переключатель, и она почувствовала себя песчинкой, которую вселенная изо всех сил пытается изгнать.

Но это постепенно прошло. А с орбиты Земля казалась чудесной, невозможно голубой, освещенной, как фонарь цвета индиго, собственным внутренним свечением. Ей страстно хотелось прикоснуться к ней, провести пальцами по этой атмосфере, рассекая белые вздымающиеся облака и сверкающие соленые моря, пока она не почувствует под ними твердую струпьевидную корку. Она хотела пройтись по Земле, вдохнуть ее древний воздух, почувствовать тектонический гул ее все еще бьющегося сердца. Оказаться там, где ей не нужно было полагаться на машины, стекло и герметичные уплотнения, чтобы выжить. Что было абсурдно, учитывая ту часть ее жизни, которую она счастливо провела в крытой пещере на Луне. Но Марс что-то сделал с ней.