Вспомни меня

- Господи, я сейчас так сильно кончу, - его бедра содрогались мощными, неумолимыми ударами, и он достиг освобождения. Хадсон выкрикнул ее имя, бешено выдохнув и рухнув на нее сверху, голова его покоилась на ее груди.

Она бережно обхватила его голову ладонями, чувствуя, как его сердце тяжело колотится в одном ритме с ее собственным.

Они лежали так долгое время, не разговаривая, пока их дыхание не замедлилось. Алли закрыла глаза, запоминая ощущение его тела на своем. Она хотела, чтобы время остановилось. Где-то в глубине души она знала, что двух недель с этим мужчиной будет недостаточно. И когда он наконец поднял голову и улыбнулся, ее сердце сжалось от одной мысли о прощании.

Глава 22

Все взгляды были прикованы к Хадсону, пока он пролистывал контракт, составленный его юристами сегодня днем. Он буквально ощущал, как они коллективно вздрагивали с каждым движением красного маркера. Полная хрень. Потребовалось все его самообладание, чтобы не швырнуть этот кусок дерьма с силой, бросающей вызов законам физики, и заставить этих юристов собирать все сто пятьдесят страниц с пола.

Боковым зрением он видел, как юбки и костюмы ерзали на сиденьях, точно сидели на раскаленной сковородке. Полосатый галстук посмотрел на часы, серая юбка глянула на экран смартфона. Его челюсть напряглась. Он был не в настроении для всей этой хрени. И даже не дерьмовый контракт в руках так его бесил, а его личная жизнь. И как будто почувствовав исходящие от него волны, серая юбка аккуратно отложила телефон и сосредоточилась на деле.

Умница.

Просмотрев последнюю страницу, он бросил контракт размером с добрую книгу вдоль по длине стеклянного стола для совещаний. Бумаги разлетелись дорожкой, точно истекая кровью, почти до середины стола.

И когда Хадсон поднялся из своего кресла, тон его был резким и раздражительным.

- Мне нужна исправленная версия контракта к утру.

Его юрист покосился на разлетевшиеся бумаги.

- На внесение этих правок потребуются часы. Даже если я привлеку весь отдел...

Хадсон оборвал нытье:

- Мне плевать, даже если они будут тут до рассвета.

Такое обращение, больше похожее на атаку, и вывело Чейз Индастриз на вершину. Никто не уходит, пока он не будет доволен.

Он наклонился вперед и оперся ладонями на красное дерево.

- Ты же не вздумал дать слабину, да? - он нанял этого парня, потому что у того были яйца. Но после женитьбы он, похоже, отдал их жене и поджимает член между ног.

- Мы работали над этим более сорока восьми часов, мистер Чейз...

Синие глаза Хадсона прищурились. Юрист, похоже, переместил мозги куда надо и заткнулся. Обуздав гнев, Хадсон отвернулся. Спиной к двери, мускулы напряжены до предела - все в нем говорило "выметайся-нахрен-отсюда"

- У вас есть работа.

Через отражение в окне Хадсон видел, как юрист схватил растерзанный файл контракта и вместе с остальной своей командой спасся бегством. Когда комната опустела, он подошел к бару, налил себе пару пальцев скотча и ослабил узел галстука. Подойдя обратно к столу, он опустился в кресло и повернулся к виду, который никогда не надоест. Он взял стакан и посмотрел из окна на город, который был у него в кармане. Переезд в Чикаго был полезен. Сделка, что привела его сюда, опережала планы, его имя было высечено на камне этого чертова здания, а пресса не прекращала целовать ему задницу. Черт, он даже подвинул Рама с обложки Crain's.

Но когда он думал об Алли, то чувствовал, что его жизнь выходит из-под контроля.

Эта женщина была отвлечением внимания, организовавшим ему вечный стояк. А у него не было времени отвлекаться, когда на кону многомиллиардная сделка. Но проклятье, он хотел ее видеть, и тот факт, что она собиралась посетить претенциозное собрание, устраиваемое ее матерью для благотворительных целей, не давал ему покоя.

Конечно же, она не могла прийти туда с ним. Не то чтобы он хотел встревать в еще один прием, но все же ему хотелось пойти. Чтобы увидеть Алли в ее среде. Чтобы увидеть, как румянец окрасит ее щеки, когда он прошепчет ей, какими способами хотел бы обладать ею и доставить ей наслаждение. Чтобы стоять рядом с ней и поддерживать ее. Он желал этой привилегии.

Это время с ней принадлежало ему. Гребаное двухнедельное окно, чтобы доказать, что их связь не ограничивается спальней.

Ультиматум, который он почти выдвинул ей, когда она сообщила, что маленькая вечеринка ее матери прояснит все. Ему так хотелось положить конец всей этой хрени и заставить ее сделать выбор.

Но он изначально принял сознательное решение подождать две недели.

И время было всем.

Так что он проглотил эти слова, чтобы не разрушить ту ночь, начавшуюся ужином и закончившуюся ею на десерт. Она была столь прекрасна, распростертая на его обеденном столе, с кожей, раскрасневшейся от возбуждения, выгибающаяся всем телом. Он одним глотком допил спиртное, жидкость плавно скользнула по его языку и горлу. И в этот момент он вспомнил, как его язык дразнил ее влажную плоть, лаская ее пульсирующими движениями, и как она кончила ему в рот.