Вспомни меня

– Что с ней? – резко спрашивает Джоанна, как будто это Алан виноват.

– Я встретил ее на Колклаф-роуд. Она неважно выглядела.

– Просто немного перенапряглась, – говорю я, приподнимая голову.

Джоанна тяжко вздыхает, но прежде чем она успевает начать нотацию, вмешивается Алан со своим собственным рецептом:

– Вам бы нужно походить со мной на прогулки. В городе, где асфальт и прочее, слишком большая нагрузка на суставы. Надо на природу, где под ногами мягкая земля, а подъемы и спуски помогут восстановить мышцы.

Джоанна, подняв бровь, уже готовится дать ему должный отпор, но я вдруг понимаю, что Алан прав. Я хочу поправиться, хочу вернуть былые силы. Возвратиться к прежней жизни, и если для этого придется терпеть его болтовню, я готова. К тому же гулять по холмам гораздо спокойней – вокруг никого, не надо тревожиться из-за возможных встреч со знакомыми.

Джоанна настроена скептически.

– Ты его еще больше приваживаешь, – ворчит она, когда мы остаемся одни. – От него теперь вообще не избавишься.

– Сама всегда говоришь, что мне надо чаще выбираться из дома. Чем же ты недовольна?

Она передергивает плечами.

– Ладно, только меня не впутывай.

Однако когда Алан заезжает за мной на своем видавшем виды автомобиле, она выглядит довольной, что я в самом деле решилась выйти. От предложенных соседом старых туристических ботинок я отказываюсь и надеваю свои красивые ярко-бирюзовые кроссовки, черные легинсы, того же цвета кофту с капюшоном и красную непромокаемую куртку.

– Как бы в таких ногу не подвернуть, – говорит Алан, с сомнением глядя на мою обувь. – Да и запачкаются. Мы ведь не на показ мод идем…

– Вся жизнь – показ мод, – возражаю я.

– «О, женщины, тщеславие вам имя», – вздыхает Алан, но мне кажется, что на самом деле ему это даже нравится.

Сегодня один из тех дней, когда небо белое как бумага, а над горизонтом висит странная серо-сизая дымка, так что в очертаниях вздымающихся и опускающихся холмов видится силуэт спящего гиганта. Задремав в машине, я просыпаюсь, когда мы уже петляем по узким проселкам, спускаясь в глубокую, покрытую деревьями долину. Выворачивая шею, я смотрю на поднимающиеся к небу обширные травянистые склоны. Алан включает пониженную передачу, и старая колымага с трудом взбирается вверх по тесной тропе. Наконец мы оказываемся на открытом пространстве, где во все стороны, насколько хватает глаз, стелятся багряным морем заросли вереска. Наша машина останавливается на небольшой парковке рядом с микроавтобусом престижной частной школы.

– Богатенькие любят сюда приезжать, – замечает Алан.

Я их понимаю. Здесь, на высоте, чувствуешь какой-то прилив энергии. Горизонт раздвигается, видны все складки и изломы местности, глубокие расселины, где некогда прошел ледник, и вымытые талой водой лощины. Перед тобой картина действовавших на протяжении тысячелетий сил, и твои проблемы по сравнению с этим кажутся мелкими и смешными. Я втягиваю наполненный вересковой сладостью воздух – тут, наверху, дышится так легко…

Обернувшись, ловлю на себе взгляд Алана.

– Просто чудо, правда? – улыбается он. – Душа отдыхает.

Да. Здесь я могу по-настоящему расслабиться. Вокруг никого. Даже школьников с рюкзаками и картами нигде не видно. Только объедающие вереск овцы время от времени блеянием подзывают отбившихся ягнят.

– В будни тут безлюдно, так что можно не бояться кого-то встретить, – говорит Алан, словно читая мои мысли. И добавляет со смехом: – Ну и криков тоже никто не услышит.

Я бросаю на него резкий взгляд. Конечно, это неуклюжая попытка сострить, но должен же он понимать, что никакой женщине не понравятся такие шутки от малознакомого мужчины, с которым она осталась наедине в глуши.

Даже странно, насколько легче дается здесь ходьба. Иногда говорят, что мозг – это мускул; что ж, тогда мой, похоже, был напряжен и сжат с того момента, как я вышла из комы, а теперь я практически чувствую, как он мало-помалу расслабляется, тугой узел понемногу подается и распускается с каждым вдохом этого воздуха, этого неба, одинокого клекота кружащего ястреба…

Алан практически не умолкает, но здесь, на открытой местности, мириться с его болтовней проще – половину слов уносит ветер. Мы встречаем пару других гуляющих, однако никто не ждет от нас общения по долгу вежливости, достаточно кивков и короткого приветствия. Взбираясь по заросшей тропе обратно к машине, я слегка задыхаюсь – не от панической атаки, просто от физических усилий. Когда мы наконец останавливаемся, ноги у меня дрожат, как у новорожденного ягненка, но это приятная усталость. Передо мной наконец открывается путь назад, к прежней, полноценной жизни.