Вспомни, Облако! Книга вторая

«Историки поначалу не обратили внимания на то, что слова «нерестец», «Крякутной» и «фурвин» в рукописи грубо выправлены… – пишет М. Кочегура. – Исправленные слова были прочитаны на увеличенном фотоснимке, сделанном в инфракрасных лучах в Лаборатории консервации и реставрации документов Академии наук СССР… И вот что обнаружилось. Под словом «нерестец» было написано слово «немец», под словом «Крякутной» – «крщеной», т. е. крещеный, а под загадочным «фурвин» написано «фурцель»…

Многие авиаторы, любители истории техники и журналисты все еще считают выдумку Сулакадзева достаточным доказательством первого в мире подъема человека на тепловом аэростате… К сожалению, факт грубой фальсификации истории воздухоплавания… остается малоизвестным даже некоторым историкам авиации…»

Вряд ли так. Думается, что если не все, то большинство советских и зарубежных историков знают об этом факте. Но он не дает никакого основания утверждать, что не в России был совершен первый подъем на аэростате.

Почему?

Да потому, что такие предположения М. Кочегуры, как «вполне возможно, что он [Сулакадзев] сам выдумал и «Записки Боголепова», – не научный довод.

Глубокий исследователь может задаться вопросом, а не потому ли Сулакадзев (или кто-то позже его?) исправил имя первого воздухоплавателя на Руси, чтобы выступить таким образом против норманистов, не желая давать им в руки еще одну сладкую косточку для утверждения, что все хорошее на русскую землю принесли варяги и их потомки немецкого происхождения. Хотя ведь до сих пор точно не установлено, кто же были варяги. Скорее всего, это был не народ, а морская рать, собранная из иноплеменников, в том числе и славян.

С завидным упорством выступает литературный критик из Петрозаводска

Л. Резников, утверждая, что «версия о полете Крякутного лопнула, как мыльный пузырь, что «разоблачения» Сулакадзева «раз и навсегда прикончили «крякутненскую» подделку»5.

Собиратель старинных книг и рукописей Сулакадзев не раз компрометировал себя, как правильно отмечает Л. Резников, приводя негативные примеры и высказывания авторитетных лиц об этом «неутомимом изготовителе фальшивых бумаг в прошлом веке». «Можно ли после всего этого хоть на грош верить Сулакадзеву, и как прикажете относиться к тем, кто ему все-таки верит?» – восклицает Л. Резников.

Критик приводит мнения о Сулакадзеве многих авторитетов, которые считали его «Хлестаковым от археологии», но вынужден оговариваться, что старые документы подделаны «почти все» или «в подавляющем большинстве».

К «меньшинству» документов, на которые не падало подозрение в подделке до 1958 года (то есть 128 лет после смерти Сулакадзева!), относилась и рукопись «О воздушном летании в России…».

В 1958 году исправление в рукописи обнаружили. Обвиняя Сулакадзева, Л. Резников делает вывод: «Решив, однако, что будет лучше, если в России полетит россиянин, Сулакадзев и поправил себя. Но эти «творческие муки“фальсификатора и позволили разоблачить его до конца. Все в его рукописи вымышлено, вплоть до фамилии деда!»

Вот так категорично ставит точку Л. Резников. Он все знает: и что думал Сулакадзев, исправляя рукопись, и что предка Боголепова у него не было. На основании поправок Л. Резников делает безапелляционный вывод, что Сулакадзев и тут полностью уличен в вымысле. Он подтверждает свою мысль еще и тем, что слова «фурвин» в русском языке вовсе нет.

К такому приговору нет оснований, кроме общего утверждения, что «Сулакадзев лжец». И есть немало сомнений в пользу достоверности рукописи «О воздушном летании…».

Сулакадзев исправил текст грубо. (Об этом не упоминает Л. Р.) А грубо исправляются только ошибки, фальсификаторы же умеют подчищать текст профессионально. В конце концов, Сулакадзев мог и переписать весь документ.