Вспомни, Облако!

Адмирал Можайский Александр Фёдорович и его самолёт

Вольготно живется Паукеру. Но сегодня он озабочен. Задумавшись, долго смотрит на серые очесы дождевых облаков за окном. Пролил чай на белоснежную манжету, и она потемнела. На листе бумаги, который только что держал, осталось желтое пятно. Еще раз взял лист, близоруко щурясь, прочитал слова: «Заключение особой комиссии по рассмотрению проекта А. Ф. Можайского… в основание своего проекта конструктор принял положения, признаваемые ныне за наиболее верные и способные повести к благоприятным конечным результатам»15. Подписан документ ученым Менделеевым и другими авторитетными людьми в России. Бороться с ними будет нелегко, особенно с Менделеевым, но, слава богу, его нет в Петербурге: уехал в длительную заграничную командировку.

Вроде бы ни к чему Паукеру вмешиваться в дело Можайского, так благоприятно решенное, но по лицу генерала видно – найдет предлог и вмешается.

Морщит серый лоб генерал, вспоминает, когда услышал о морском офицере Можайском впервые… Кажется, в декабре 1854 года. Совершенно точно. Тогда в японском городке Симодо затряслась земля, всколыхнулось море, бросило гигантские волны на сушу и смыло город вместе с жителями. А в бухте Симодо стоял на якорях русских фрегат «Диана». Команда корабля не ушла на большую воду, не оставила японцев в беде. Русские моряки отчаянно боролись со стихией, спасая жителей. В самые опасные места бросался богатырски сложенный лейтенант, имя его узнал весь мир – Александр Можайский!

Паукер встал из-за стола, подошел к окну и еще раз проверил свою отменную пунктуальную память: «Можайский… Родился в марте тысяча восемьсот двадцать пятого года… Уже за пятьдесят ему!.. С отличием закончил Петербургский морской кадетский корпус и был назначен на флот. Математик. Геодезист. Фортификатор. Морской архитектор. Хорошо рисует. Участвовал в постройке шхуны „Хеда“ и клипера „Всадник“. Этот опыт помогает ему в создании летуний… Капитан первого ранга в отставке…»

Помнил генерал, как поднялся Можайский в небо на воздушном коробчатом змее собственной конструкции. Толпы горожан заполнили в тот день поле за городом. Злой колючий ветер выбивал слезу, и склонный к простуде генерал предпочел наблюдать полет из глубины кареты. Но когда лихая тройка горячих коней, запряженная в телегу, потянула на длинной буксирной веревке змей, похожий на птицу с шелковыми крыльями, – не выдержал генерал, выскочил из кареты и завистливо смотрел, как птица-змей летит над полем и будто в лапах держит неистового моряка.

«Упрямец!.. Падал на своем змее, ноги ломал, но опять брался за свое! – Паукер двумя крупными шагами подошел к полированному секретеру. – Нет, создавать летательную машину русским рановато!»

Перо, брызгая чернилами, царапает по бумаге. Паукер быстро набросал состав второй комиссии по рассмотрению проекта воздухоплавательного снаряда Можайского, включив в нее своих прихлебателей: имеющего отношение к воздухоплаванию полковника Вальберга и светского генерала Герна. Эти не подведут! Герны и Вальберги не подводили. Еще раньше, чем собралась комиссия Паукера, Можайскому был послан отрицательный ответ вот на такое письмо:

«21 марта 1877 года.