Вспомни обо мне

Почему-то Кристина была уверена или просто надеялась, что подойдет сам Антон. По крайней мере она не рассчитывала, что нарвется на его мамашу. Некоторое время она нерешительно молчала, обдумывая, что же ей такое сказать, чтобы объяснить свой неожиданный звонок. Между тем голос на другом конце провода звучал уже менее приветливо:

— Алло! Я слушаю! Кто это? Говорите! Вас не слышно!

— Алло, — сказала Кристина, стараясь изменить голос, — здравствуйте… Будьте добры Антона…

— Антона? — с откровенным подозрением переспросила Эмилия Аркадьевна. — А кто его спрашивает?

— Это… — Кристина почувствовала, как кровь ударила ей в виски. — Это знакомая…

— Знакомая? — скептически повторила за ней Эмилия Аркадьевна. — Извините, дорогая моя, но так не представляются. Кто это звонит, поконкретнее?

— Это… это Кристина. Вы меня помните? Я звоню из Москвы, — поспешно добавила она.

В трубке некоторое время помолчали.

— Разумеется, помню, — выдавила наконец мать Антона. — Кажется, я с вами расплатилась, а вы обещали, что не будете больше нас беспокоить. Не так ли?

— Да, конечно… — Кристина ощутила, как щеки ее жарко вспыхнули. — Я звоню просто так. Хотела узнать, как себя чувствует Антон.

— Слава Богу, — отозвались на другом конце провода, — скоро ему уже разрешат заниматься. Пока что дома, с преподавателями. А потом он сможет вернуться в колледж…

Кристина молчала, не решаясь задать вопрос, который так и висел в воздухе. Но Эмилия Аркадьевна пришла ей на помощь.

— Извините меня, Кристина, но я намеренно не буду подзывать к телефону Тошу. Я против того, чтобы он снова возвращался к тому, что уже благополучно пережито. Ни к чему ворошить старое. У вас своя жизнь — у него своя… Всего вам хорошего. — И Эмилия Аркадьевна, не дожидаясь ответа, положила трубку.

Кристина еще долго сидела без движения, слушая, как телефон надрывается короткими гудками. В глазах ее стояли слезы…

Когда она очнулась от оцепенения, на часах было уже девять. За окнами сгустилась темнота, по железным карнизам барабанили капли, завывал ветер. Кристина прошла на темную кухню, включила свет и поставила чайник.

«А пропади оно все пропадом! — в отчаянии думала она. — Не буду, не буду, не буду больше его вспоминать!!!»

Кристина нервно походила по комнатам, слушая, как на кухне, закипая, посвистывает чайник. Потом снова подошла к журнальному столику и принялась листать свою потрепанную телефонную книжку. Кому еще позвонить? Может быть, Фредди? Но его наверняка нет сейчас дома, а объяснять его мамаше, кто это звонит, да еще по межгороду — это все равно что пытаться втолковать ослу, что он осел. У единственной подруги детства Сашки нет телефона… Может, тогда позвонить кому-нибудь из сокурсников?

Юноши с их курса — да и с других тоже — относились к Кристине с неизменным интересом, хотя она и не отвечала им взаимностью. Когда она пыталась мысленно ставить их рядом с Антоном, они не выдерживали никакого сравнения. Все они были примерно одного и того же типа — длинноволосые, с подвижной мимикой, наглые, внешне жутко уверенные в себе и собственной неотразимости. Одним словом — артисты. Хотя сама Кристина в душе была такой же, почему-то это ее раздражало.

Где бы они ни собирались, они сразу же начинали «работать на публику». Со своими подружками они не могли говорить ни о чем, кроме занятий в театральном училище. В кафе, за столиками начинали показывать друг другу этюды, задирать ноги, демонстрируя растяжку…

Впрочем, один из сокурсников — Влад Оганесян — нравился Кристине чуть больше других. Он был москвич, из артистической семьи и по крайней мере мог бы соперничать с Антоном в красоте. Кажется, все девушки с их курса были тайно в него влюблены. Наполовину армянин, он обладал яркой и экзотической внешностью. От отца ему достался кавказский темперамент, а от матери — чисто по-женски капризный характер. Все вместе делало его совершенно неотразимым для женщин.

Кристине казалось, что Влад тоже выделяет ее среди студенток. А однажды он открыто похвалил ее за то, что она никогда не сплетничает вместе с другими девицами.

— Терпеть не могу эти бабские штучки! — презрительно скривил он свои пухлые красные губы.

Кристина тогда только посмеялась про себя — ведь подоплека ее осторожных отношений с сокурсницами была ему неизвестна. А между тем Кристина уже пыталась подружиться с девочкой с их курса.

По иронии судьбы ту девушку звали Наташа. Поначалу она никак не проявляла себя. Единственное, что сразу бросилось в глаза Кристине, так это ее преувеличенная восторженность. Наташа готова была с утра до ночи петь Кристине дифирамбы: какая она красивая, какая она талантливая, какая у нее стройная фигура, какая у нее бархатная кожа, какой у нее безупречный вкус — и так далее.

Сама Наташа была принята в училище на амплуа характерной актрисы. У нее было узкое лицо с мелкими чертами, близко посаженные карие глаза и светлые прямые волосы, которые она носила на прямой пробор. В ее лице было что-то, что сразу запоминалось, да и в голосе тоже.