Вспомним Победу

«И что же в ней такого? – думали новобранцы. Ну, курносая, белолицая, ну большие карие глаза. Да сколько таких красавиц–девчонок встретишь, когда идёшь по Украине. В каждом селе такая красавица есть». Но, когда к ней присматривались поближе, то было видно, что под серой, обычной солдатской шинелью, которая туго была подвязана ремнём, в кирзовых сапогах и в шапке-ушанке, скрывалось миловидное девичье лицо, обрамленное пушистыми рыжими волосами. За спиной, которой, кроме автомата, как и у всех бойцов, висела еще и полная санитарная сумка, выделявшаяся своим красным крестом.

Маша уже была ветеран, на фронте она с 1943 года. Прибыла в 170-й гвардейский стрелковый полк после курсов санитарных инструкторов. С этим полком она прошла весь свой боевой путь. Со всеми своими однополчанами также форсировала реку Днепр, реку Днестр, Южный Буг, Вислу и другие реки, при этом везде, вела тяжёлые бои и спасала раненых на поле боя. В свои девятнадцать лет Маша уже припорошена пороховой копотью, прошла тяжелые, изнурительные бои.

Шел 1944 год, приближалась победа, гитлеровцы становились всё злее и яростнее. Полк, где служила Мария, подошёл ровно в полночь к сосновому бору, на восточном берегу Вислы. Фашисты, как им тогда казалось, хорошо укрепились на Висле и стреляли из всех видов оружия. Бойцы, уставшие за время перехода, устроились на отдых, кто где.

«Костров не разжигать, песен не петь, всем отдыхать!» – послышался командный голос ротного.

Мария ненавидела фашистов: «Сколько бед они принесли с собой! Кто их просил к нам приходить?»

Она мечтала поступить после того, как поработает годик, в медицинский техникум. Но тут война. В селе, куда она вернулась со своею матерью и братом, после неудачной поездки, уже правили немцы и их прихлебатели – полицаи.

Она хорошо помнила, как везде слышалась чужая речь, а, выглянув в окно, как-то, увидела, что обнажённые немцы бегают вокруг колодца, обливаясь водой. Она помнила, как однажды всё стихло во дворе, а потом вдруг раздалась знакомая родная речь: «Сюда, сюда!»

«Неужели наши? – подумала Мария и выбежала на улицу во двор. По двору бежал односельчанин, который ещё в прошлом году был призван в армию, но уже в домашней одежде и кричал:

«Вот они! Стреляйте! Они оба коммунисты. Дайте автомат, я их сам порешу».

Мария поняла, сосед – предатель.

Немцы открыли огонь и, как два срубленных дерева, упали председатель колхоза и председатель сельсовета. Вскоре, когда в село вошли Советские войска, то этого предателя она больше не видела, сгинул он, или с немцами убежал, она не знала.

И тут, вскоре, семья узнала, что погиб отец. После всего этого Маша решила, что, наконец-то, пришла и ее очередь идти на фронт, отомстить за отца, за весь поруганный её народ.

Маленькая, щупленькая девушка выносила на себе, с поля боя, на своей хрупкой спине и на своих плечах тяжелораненых бойцов.

Один раз был у неё такой случай: светало, солнце поднялось над соснами, но тут же вдруг тучи его запрятали, наступила опять серость. Мария уже вынесла раненых на себе, к лодкам, стоящим на берегу, более двадцати тяжелораненых бойцов. Дальше гребцам предстояло перевести их на другой берег реки.

Бросив: «Я посмотрю в других траншеях, подсоблю соседу…» – кинулась снова туда. Она быстро бежала, вдоль траншеи, и направилась было к соседям своим, чтобы им помочь, как услышала: "Сестра, сестра…". Она оглянулась по сторонам, к её изумлению, на неё смотрел молодой, бледный немец. Он лежал на шинели, вероятно, смог как-то сам её снять, рука безжизненно свисала, он не просил о помощи, а стуча, зубами тихо шептал: «Сестра… Гитлер капут…».

«Конечно, капут,– парировала Мария ему.– Всем вам капут будет, если будете сопротивляться».

И тут, подойдя к немцу, сказала: «Ну, где тут твоя рана? Давай перевяжу. Ты, что дрожишь, замёрз?»

Перевязав, она потащила его к лодке. Увидев её с немцем, гребцы, которые должны были переправлять раненых на другой берег, были удивлены и устремили на Машу вопросительный взгляд.

«Ну, чего смотрите?– Не дала им сказать слова Мария. Везите, везите его, мы же не изверги, как они, а люди…».

В этом бою она ещё вынесла более пятидесяти тяжелораненых и просто раненых бойцов. Все удивлялись: «Откуда у неё такая сила берётся!»

Она, бывало, подползет к раненому и своими маленькими, уже успевшими огрубеть ручонками, разрывала на нём одежду, оголяя рану, чтобы перебинтовать, а если не удавалось этого сделать, то зубами разрывала ее на нём, а потом, перебинтовав, тащила его в укромное место, где ночью помогала грузить для отправки на другой берег реки.

А бой шел, были взрывы везде. От грохота, крови, от чудовищного зрелища, сердце ее уже очерствело, она всё делала, как заведенная машина, потеряв счёт времени.

В гари, под разрывами бомб, снарядов, между воронками, с санитарной сумкой наперевес, она металась от одного раненого к другому, перевязывая их, тут же затаскивала в какую-либо воронку, либо в безопасное место.