Вспомнить будущее

М-да, фотографы, что снимали изделие для каталога, явно постарались. На картинке безделушка выглядела интригующе, эффектно, почти символично: молния, указующий перст… Но сейчас – я смотрел на кривоватые грани тусклого серебра и понимал: девчонка-школьница безделице была бы рада. А вот Варя… Единственное, в чем можно не сомневаться: точно уж не испугается, что я пытаюсь ее подкупить.

Тут и первая мысль поймалась: «Хотя б за штуку «деревянных» впарить – и то хлеб».

В то время как в каталоге значилось: «5499 рублей».

Я решил потянуть время. С любопытством спросил:

– А кто это колечко сделал? Вы?

– Ну… типа. – Парень смутился.

– А еще что-нибудь из вашего показать можете?

Ювелир оживился:

– Ценовой диапазон?

– Нормальный, – усмехнулся я. – Не за штуку «деревянных».

Он взглянул с уважением:

– Брюлики интересуют? Все чистяк, с сертификатами!

«Если подстава – Настьку урою!» – прилетела ко мне очередная чужая мысль.

А продавец метнул на прилавок продолговатую бархатную коробочку, полную золотых побрякушек.

Здесь действительно имелась парочка элегантных вещиц. Особенно мне приглянулась очередная вариация на тему молнии: милое колечко белого золота с камушками-всполохами из рубинов. Под Варины серо-зеленые глаза, правда, не подходила, но под ее суровый, громовой характер – очень даже.

– Сколько? – спросил я.

– Десять штук. Долларей, – мгновенно откликнулся парень.

– Ничего себе! – вырвалось у меня.

– Так авторская работа! Единственное в своем роде! Рубины – чистейшие! – загорячился он.

Чужое волнение мне всегда на руку.

«Нетребин сказал: за шесть сольешь – молоток. До семи, значит, можно спокойно падать».

Ага. Уже интересно. А с чего было Нетребину – не выставить спокойненько молнию с рубинами в одном из своих магазинов?

– Это бэушная, что ли, вещица? – Я повернулся с колечком в руке к свету.

– Глаза разуй! – С ювелира слетели остатки свойственной профессии респектабельности. – Не видишь, что ли: новье! Ни царапинки! Пломба висит! Хочешь – на экспертизу отдадим!

«Давай, лопух, решайся!»

Я вернул кольцо на прилавок. Покачал головой.

– Я почти такое же в магазине видел. Вдвое дешевле.

– Да что ты гонишь! – окончательно взъярился парень. – Гранаты ты мог в магазине видеть, гранаты – в серебре. А тут белое золото с рубинами. Да одни камни – на шесть штук тянут. А желтушка? А работа?!

«Возьмет, возьмет! Настька бы иначе не прислала!»

Но я не спешил.

– А кто производитель?

– Сказал же тебе: авторская работа. Частная ювелирная мастерская. Камни – Де Бирс. Золото якутское. Пайка эксклюзивная.

– Может, оно ворованное? – продолжал занудствовать я.

– Я, по-твоему, совсем идиот! – закатил глаза ювелир. – У меня точка официальная, лицо юридическое, проверка за проверкой, а я буду краденое продавать!

«Можно и до шести упасть. Вдруг получится все себе оставить? Нетребин был, а теперь и сплыл, Мика носу не кажет, документов никаких не осталось».

Я еще раз оглядел кольцо. Представил, как сверкает, красными всполохами, молния на Варином пальчике.

И твердо произнес:

– Ладно, уговорил. За четыре возьму.

Дома я долго смотрел на изящную вещицу. Любовался. Представлял Варино лицо – когда надену молнию белого золота ей на пальчик. Что душой кривить, слегка гордился собой. Предвкушал.

Потом отогнал мысли о личном. Задумался над своим расследованием. Как, черт возьми, связать в единое непонятные страхи директорши магазина, темные делишки частного ювелира – и роковые, с интервалом в двадцать четыре года, смерти в семье Нетребиных? Не мог я представить себе, допустим, мстителя, кто убивает за дела давно минувших дней. Да и, получается, этот мститель – не один? Вечной жизни нет, не мог единственный человек убить и деда, и отца, и сына.

А если Михаил Юрьевич погиб – из-за своей профессиональной деятельности во времени настоящем, тогда кто и зачем отправил ему открытку с непонятным стихом: «Твой черед. Настал твой год»? Просто хотели деморализовать, испугать, выбить из колеи? Но для этого врагу нужно было как минимум знать историю семьи Нетребиных.

Я решил: в следующую нашу встречу с Варей рассказать ей про роковые даты. Спросить ее совета – и компетентного мнения.

А ночью, когда уже засыпал, я вдруг совершенно отчетливо расслышал гневный выкрик:

– Вы – ваша проклятая семейка! – сломали всю мою жизнь!

Голос был женский. Совершенно мне не знакомый.

Я встрепенулся. Высшие силы явно давали мне очередной знак. Но сколько я ни пытался разглядеть лицо женщины, получить хотя бы минимальный намек, кто она и где ее искать, больше мне не показали ничего.

1993. Маша Дорохова