Вспомнить, чтобы любить (СИ)

Еще Глеб оставил лабораторию, где работал его дядя Матвей, только полностью изменил направление. Он начал строительство настоящей лаборатории, где Матвей и ему подобные будут изучать болезни оборотней, да такое тоже существует, и больше никаких опытов с искусственным зачатием, и никаких смертей. К сожалению, Матвей так и останется в коляске, его травма неизлечима и за это нужно сказать спасибо его брату. Он же сказал, что Марине осталось не больше пяти лет, она не сможет жить без своей волчицы, она будет умирать от тоски по ней. И мы постараемся сделать каждый ее день незабываемым, сколько бы ей не было отведено времени. Она же в свою очередь рада, что застанет правнуков, ведь она считает Глеба и Лизу своими внуками, теперь и меня тоже.

— Родная, мы приехали. — нежно гладит по щеке, и я возвращаюсь в реальный мир из своих мыслей.

— Пошли, не будем заставлять всех ждать.

Я вхожу внутрь ресторана, окидываю присутствующих и мои глаза цепляет да боли знакомую фигуру и цветную макушку.

Моя Стаська.

А рядом чуть в стороне от нее Максим, эм… со сломанной ключицей. Оба одеты во все черное. Моя бунтарка в черном платье, грубых ботинках и синими волосами стоит с красными опухшими от слез глазами, её нижняя губа дрожит, руки сцеплены спереди, она так сильно их сдавила, что побелели костяшки, теперь я многое замечаю, раньше я на это не обратила бы даже внимания, я чувствую ее волнение и страх, что я ее отвергну, чувствую ее боль от потери таких близких для нее людей.

Она воспитывалась одним отцом, точнее он выделял ей деньги, а сам все время работал, якобы для ее будущего. Она всегда была одна, отец редко с ней виделся, и мои родители ей стали почти родными, заменили отца и мать, она почти все время проводила у нас, часто оставалась ночевать, чаще всего праздники тоже встречала с нами, ее отец Геннадий кажется этому был только рад. А она в свою очередь бунтовала как могла, чтобы заполучить хоть какое-то внимание, пусть и негативное. Поэтому у нее синие волосы, по несколько проколов в каждом ухе, даже туннели имеются, и сразу по окончании школы она проколола нижнюю губу в двух местах, ор стоял такой, что уши в трубочку сворачивались, она настояла, чтобы я присутствовала на том, когда Геннадий впервые увидит ее «новшества», так он будет сдерживать себя хоть немного, ну а я не могла не поддержать ее.

Меня никто не предупредил, и я не знаю о чем она знает. Какую версию ей рассказали.

Она обнимает меня крепко, как всегда, я утыкаюсь ей почти в грудь, она выше меня на голову, и начинаю рыдать уже в голос, а она утыкается носом в мои волосы.

— Прости Роси! Мне так жаль, что я не была рядом с тобой, когда ты в этом нуждалась больше всего, я никогда себе это не прощу, я должна была быть рядом! — я лишь мотыляю головой из стороны в сторону, чтобы она замолчала, ведь она ни в чем не виновата и мне становится еще больнее от того, что она винит себя. Ведь сейчас она рядом!

Все винят себя.

— Не говори так, — нахожу в себе силы сказать хотя бы это.

Спустя три недели мы прогуливаемся с Настей по магазинам, я смотрю все для малышей, так я себя отвлекаю от грустных мыслей. И я до сих пор не могу поверить, что беременна, что стану мамой в восемнадцать и мне бы испугаться, но я счастлива как никогда, я уже их люблю, и я уверенна, с Глебом мне ничего не страшно. Когда меня пару дней назад начало тошнить по утрам, я думала, что отравилась, это продолжалось по несколько раз на дню и я записалась к врачу, и когда я вышла уже совсем от другого специалиста, то не знала, что мне делать, я хотела и прибить Глеба и расцеловать. Вот такие противоречивые чувства. Я для приличия сказала, что от наглый и хитрый, но радость переполняла меня и я не смогла на него долго злиться. Тогда он мне и рассказал, когда именно мы зачали наших малышей, что он знал об этом еще с первого дня и что их больше, чем один тоже, вот тогда я не сдержалась и отходила его полотенцем по пятой точке.

Днем благодаря учебе и друзьям я держалась, но, когда наступала ночь, я не могла сдержать слез, Глеб ничего не говорил в такие моменты, молча, лежал рядом со мной, поддерживал меня, баюкал в своих крепких объятиях. Я понимаю, что мне нужно взять себя в руки ради детей, ведь они все чувствуют и на мое здоровье переживания сказываются не лучшим образом, но я не могу не скорбеть, я вспоминаю папу каждый день и это рвет мою душу на куски.

Мы еще не знаем кто у нас будет, хотя Глеб уверяет, что это мальчики, но как он может быть так уверен? Чутье говорит волчье.

— Даже не верится, что ты скоро станешь мамой, а я крестная этих милых карапузов!

— Откуда ты знаешь, что они милые? Ты их еще даже не видела. — смеюсь я.

— У вас других не может быть, ты видела себя в зеркало? А Глеба? Вы ходячие модели и секс-символы.

—Скажешь тоже. И ты крестная только одного малыша, второй для Лиззи, она тебе не отдаст двоих.

Теперь уже смеется Стася.

— Ладно, поделюсь только с ней, потому что она замечательная и добрая!

— Ты не представляешь, как я рада, что вы подружились! А как тебе остальные ребята?