В Иркутске, в сквере, около вокзала,Я на скамье садовой ночевала,Да не одну, а двадцать пять ночей…Бежала я от предстоящей муки,Фальшивый паспорт обжигал мне руки,Глаза слепил блеск вражеских мечей.А в Ангаре, в ее зеленых водах,Сверкали слезы моего народа,И берег окровавленный вздыхал…И, взглядом утонув в зеленой мути,Мечтала я о трепетной минуте,Когда вскипит, грозя, девятый вал!Но шли в остроконечных шлемах люди…И я терялась… может быть, не будет?Победа, как и солнце, далека…И мне хотелось вместо дум о мести,С моим народом гибнуть, гибнуть вместе —За кровь, за вздох, за душу Колчака.Я отыскала ту святую гору,Где смерти в очи он взглянул спокойным взором,Где муку принял он за свой народ…В то час я верила: Россия будет снова,Пусть только Унгерн скажет властно и суровоСвоим полкам призывное «Вперед!»Об Унгерне ползли глухие слухи;Но красный командарм, товарищ Блюхер,Грозил в Чите железным кулаком!Кругом в остроконечных шлемах люди.И я средь них, с моей мечтой о чуде,А рядом — синеглазый военком…Слова Любви? Не слушаю, не надо!Ведь между нами жуткая преграда —За гибель Родины в душе пылает месть…Но вот взмахнули крылья злого рока!Рассеяны защитники Владивостока…Последняя ошеломляющая весть…Потом… все было тускло и бесцветно…Все эти годы с верой беззаветнойЯ чуда, только чуда — жду!Не я одна, а все мы много весенЗовем и молим, требуем и просим:Когда? Не в этом ли году?Я чувствую, что многие устали…И будто бы кинжал дамасской сталиПронзила душу мне тоска…Ах, лучше бы нам всем на поле честиПогибнуть бы тогда, с другими вместе —За кровь, за вздох, за душу Колчака!1929 г.
В КОМИССАРСКОМ ПОРТФЕЛЕ
Ответ Жарову.
Эти годы закалили душу —И не только мне, а очень многим.В нас безверье веру не задушит,В бездорожье нам ясны дороги.Эти годы криками набатаВсе еще в ушах звенят и стонут…Сквозь изгнанье пронесли мы свято Русь, —Как чудотворную икону.В эти годы мы повсюду пели,Только песни грустные такие:— В комиссарском кожаном портфелеВсе еще лежит судьба России…1930 г.