Вспомнить, нельзя забыть

Стоим под вражеским огнем,
Удары стойко отражая.
И в это время о чужом
Запела армия чужая.

Толпа зеленая людей
Приземистых и темнолицых
Мечтает вслух дойти скорей
До четкой вражеской границы.

И песня их, как хриплый вой,
Гортанно, хищно и тягуче
Нависла вдруг над головой,
Как над землей ночная туча.

И, слыша гулкие шаги
Зеленой грозовой колонны,
Я чувствую: идут враги
К границам русским неуклонно.

Трепещет знамя их страны
Над воинской суровой кастой.
Глаза их узки и черны,
Темны их лица и скуласты.

И узкоглазый офицер,
Команду выкрикнув протяжно,
(Солдатам пламенный пример!)
Идет, раскачиваясь, важно.

Чужая армия идет,
Дорога стонет под шагами.
Чужая армия поет
О схватке завтрашней с врагами!

А чьи-то русские глаза
В орбитах зло окаменели:
«Пожалуй, не страшна гроза:
Ведь наши лучше шли и пели!»

И вдруг веселые огни
В орбитах век горят злорадно:
«Не так-то уж сильны они,
И многое у них неладно»…

А песня армии чужой
Прорвется рано или поздно —
Над нашей русскою межой
В бою стремительном и грозном.

И зорко взяты на прицел
Людьми, чьи души, как зарницы, —
Ряды зеленых вражьих тел
Навеки лягут у границы!

1935 г.

ЯПОНСКИЙ ШПИОН

«Будь ты проклят от моего смирения!»

Слова Пaтpиapxa Гермогена

изменнику — интервенционисту Михайле Салтыкову.

Пусть ненавидят. Жизнь моя полна.
В Стране Больших Сердец я рождена.
Ее враги — мои враги всегда,
Ее беда — моя беда.

Вчера предатель подходил к окну,
Продавший Бога, душу и страну,
Ту самую страну, в которой он,
Как милый сын, когда-то был рожден.

Нашептывал он черный ряд угроз,
Но на его предательский вопрос,
О самом главном, о таком больном —
О сумрачном Отечестве моем,

Надменно я ответила ему:
(К несчастью или к счастью своему?)
«Враги Отечества — мои враги всегда,
И Русская беда — моя беда!»

И продал он мои слова врагам.
Сочтемся с ним потом, не здесь, а там,
В той закаленной бурями стране,
Где он умрет, где жить придется мне!

23 июля 1935 г.

ГОЛГОФА ПАТРИОТА