Вспомнить все (СИ)

Сэм крикнул второй раз, но словно из далека и что-то неведомое потянуло вверх. Распахнув глаза, Дин тяжело дышал. Глаза не привыкшие к свету получили прямой удар, но постепенно взгляд прояснялся и Дин на автомате отодвинулся подальше от брата. Он вновь разбудил и сидел рядом. Вновь этот преданный обеспокоенный взгляд. Дин терпеть его не мог и в тоже время что-то теплое разливалось в груди. Противоречивые чувства были непонятны.

— Ты снова кричал…

— Для тебя ведь это уже не новость, — криво усмехнулся Дин, — одним кошмаром больше, одним меньше.

Но по-настоящему свое переживание старший Винчестер не откроет. Как и то, что впервые увидел брата во сне в сексуальном подтексте. Образ постельной сцены все ещё был ярким, словно это происходило наяву. Мурашки бегали по коже, принося за собой легкий дискомфорт, в довесок этому, головная боль с каждой минутой становилось сильнее, обещая хозяину раскол черепушки. Утренние упражнения должны были помочь с привычными уже симптомами, но на этот раз оказались бесполезными. Казалось, что с немыслимым сном, организм успел перестроиться за ночь и все то, что помогало раньше, становилось невыносимым сейчас. Таким, например, как глубокие вдохи и выдохи. На каждый такой Дин готов был зайтись кашлем и выплюнуть собственные легкие. Сэм с сожалением смотрел на страдания брата и не мог сделать ничего. Как бы сейчас его не разрывало на противоречивые чувства.

— Дин…

— В порядке я, — на каждую паузу между кашлями вставлял свое слово парень.

— Да не в порядке! Ни черта ты не в порядке!

— Не начинай… — сипло отозвался Дин, согнувшись к коленям. Руками он обхватил живот, сжимаясь так сильно, как только возможно, чтобы притупить боль.

— Заканчиваю! Что тебе снилось?

— Сэм!

— Ответь мне, прошу! — зарычал Сэм, одним рывком заставив Дина принять сидячую позу. Усмирить своё волнение, что перерастало в дикое безумство, он мог с трудом и сейчас самые потайные страхи вырывались на свободу. Все то, чего он опасался начинало сбываться. Дину не просто становилось хуже — он увядал на глазах.

Дин пошатнулся, в глазах помутнело, тошнота подкатила к горлу. Приложив руку ко рту, он постарался успокоиться. Не хватало ещё выблеваться и не добежать до туалета. И голос брата выводил из себя. Дин просто бесился. Как загнанный зверь бился об стены, в надежде выбраться на волю, но тщетно. На каждый удар лишь новый синяк и боль.

— Дин!

— Да ты! Ты мне снился! — выкрикнул Дин, глухо застонав, когда пульсация в висках становилась невыносимой и руки на автомате стиснули несчастную голову. — И после такого, мне верится с трудом, что ты мой брат…

— Что? — Сэм на секунду опешил и даже дикое состояние брата не привело в сознание. Последние слова прошлись по груди лезвием ножа.

— Мы были вместе… не… черт, — Дин зарычал, медленно сползая с кровати на пол.

— Дин! — Сэм оказался рядом и руками готов был обхватить брата, но в нескольких миллиметров остановился, пальцы тряслись и он с трудом сжал руки в кулаки.

— В постели… мы… — на каждое слово Дин вкладывал последние остатки сил.

Теперь каждое его слово растекалось ядом по венам. Каждая клеточка болела, казалось, что даже волосы и ничего не помогало. Головная боль выжигала любые мысли. Сам Дин словно стал погружаться в вихрь своих воспоминаний. Он чувствовал, как невидимая сила тянет его вниз, тело окутывает приятной волной, но лишь легким тонким слоем, что не может заглушить толстую жгучую боль, охватившую его с головой. Миллионы мелких кадров промелькали вокруг глаз.

Все начиналось с рождения ребёнка. Когда глазами четырехлетнего белокурого малыша, Дин увидел в колыбельке новорожденного малыша. Его глазки все ещё трудно было угадать на цвет, но даже тогда этот маленький мальчик знал, что у его младшего братика они будут такие же, как его собственные — цвета сочной зелени.

Сразу же за ним второе воспоминание, роковой день всей семьи Винчестеров. Невероятный жар, крик и голос отца. Ещё тогда у маленького мальчика появилась обязанность, долг всей его жизни, когда отец передал в его маленькие руки младшего братика и велел выбираться вместе из дома. Тогда, прижимая кричащего младенца крепче к своей груди, Дин почувствовал какого это, защищать чужую жизнь ценой собственной. Именно в тот день его детство было законченно. И вечный путь. Каждый день в пути.

То, что Дин прошел в своей жизни, но не помнил, что у него есть младший брат. Отец обучал не его, он обучал их вместе. Отец не оставлял его одного, он оставлял их вместе. И на каждый уход его последний фразой было лишь одно:

«Присматривай за Сэмми».