Вспомнить всё

В Конгрессе возрастной ценз предложили определять по критерию знания математики, точнее — алгебры. Умеешь решать задачи — ты с душой. Не умеешь — ты просто тело с животными инстинктами. Как собаки Павлова — условные рефлексы не делают шавок людьми.

Я человек!.. Уолтер взглянул на мать. Серое неулыбчивое лицо, холодный взгляд, рациональный и жестокий. Приятно быть человеком. Сразу не надо бояться белого фургона.

— Приходишь в себя, — удовлетворенно заметила Синтия. — Мне удалось снизить твой тревожный порог.

— Все нормально, — согласился он.

Действительно, опасность миновала. Санитары его не тронули.

В этот раз — нет, но ведь будет и следующий! Фургон появляется регулярно.

Несколько дней покоя, потом все заново. Лучше было бы не знать о детях, которым выкачивают воздух из легких. Почему именно так? Потому что дешево, объяснял отец. Экономят деньги налогоплательщиков.

Уолтер часто думал о налогоплательщиках, пытался представить, как они выглядят. Наверное, страшные буки. Задай им ребенок вопрос — сроду не ответят. Тощие, вечно хмурые, поэтому в морщинах, с бегающими глазками. Или, наоборот, жирные как боровы. Одно из двух. Особенно пугали тощие. Они отвергали радости жизни, выступали против жизни вообще, всем своим видом говоря: «Сдохни, сгинь, рассыпься, перестань существовать». Для того и нужен белый фургон.

— Мам, а как закрыть Передержку? В смыслесаму больницу, куда детишек свозят на аборт.

— Нужно подать петицию в законодательные органы.

— А знаешь, что я сделаю? Дождусь, когда там не будет детей, только санитары, и кину бомбу!

— Немедленно прекрати! — рассердилась Синтия. На лбу ее залегли гневные морщины. Точь-в-точь как у тощего налогоплательщика! Лицо матери пугало, в темных глазах отражалась лишь мертвая пустота без признаков души. Вот кто настоящие недолюди! Вот кто, в отличие от детей, недостоин жить!

Уолтер снова выбежал на улицу играть.

Другие ребята тоже видели фургон. Они сбились в кружок. Стояли, переговаривались, но в основном пинали камушки и давили мерзких жуков.

— К кому приезжали? — поинтересовался Уолтер.

— К Флейшхагерам, за Эрлом.

— Поймали?

— А то. Не слыхал, что ли, как он орал?

— Предки были дома?

— Какое там! Свалили с утра пораньше, типа в мастерскую, свечи в машине заменить.

— А санитаров кто вызвал? — снова спросил Уолтер.

— Понятное дело, они и вызвали. Заявки только от родителей принимают. Главное, сами зассали остаться. Ну и уроды эти Флейшхагеры!.. Эрла жалко, вопил как резаный.

— Знаете, что мы должны сделать? Взорвать фургон и убить водителя, — объявил Уолтер.

Остальные восприняли идею скептически.

— Ага, а потом провести остаток дней в психушке, — протянул один из мальчиков.

— Допустим, не остаток дней, а лишь какое-то время, — заметил Пит Брайд. — Пока тебя не вылечат и не сделают «социально рентабельным».

— Ну и как быть? — растерялся Уолтер.

— Если тебе двенадцать, нет смысла париться.

— А вдруг закон изменят? — не унимался Уолтер, по-прежнему обеспокоенный. Смысл париться был. При появлении фургона у него, как и раньше, тряслись поджилки. Сердце обливалось кровью при мысли о детях, томящихся на Передержке за забором из сетки-рабицы и молящихся, чтобы их успели усыновить прежде, чем кончится отпущенный тридцатидневный срок.

— Ты бывал в Передержке? — Он повернулся к Питу Брайду. — Там ведь сплошь мелкие, некоторые совсем крохи, даже годика нет. Они и понятия не имеют, что их ждет.

— Мелких как раз усыновляют, — вмешался Зак Яблонски, — а вот у тех, кто постарше, шансов выйти мало. Они, конечно, пыжатся, стараются произвести впечатление на потенциальных родителей. Типа поглядите, какой я замечательный. Только никто не верит. Если попал туда, значит, никакой ты не замечательный, а никчемный отказник.

— Тогда шины сдуем, — предложил Уолтер новый план.

— У фургона? Эй, народ, если подкинуть камфорный шарик в бензобак, то через неделю двигатель сдохнет! Вариант?

— Ага, чтобы они потом за нами начали охотиться? — испугался Бен Блэр.

— Они и без того за нами охотятся, — напомнил Уолтер.

— Лучше всего бросить бомбу, — произнес Гарри Готтлиб. — Хотя есть риск подорвать и детей. Чертовы санитары ведь отлавливают в среднем человек по пять в день…

— Вы в курсе про специальный фургон для собак и кошек? — вставил Уолтер. — Раз в месяц их собирают — и в приют для животных. Дальше по схеме: здоровая палата и вакуумные установки. Изверги! Истребляют беззащитных и безобидных зверушек. Спрашивается, за что?

— Чушь, — скривился Гарри Готтлиб. — Не поверю, пока сам не удостоверюсь.

О существовании второго фургона Уолтер знал наверняка, видел целых два раза. Главной целью санитаров были недолюди, но кошками и собаками они тоже не брезговали. Вполне логично — начали с детей, закончили домашними питомцами. Разницы никакой. Закон законом, только кем надо быть, чтобы изо дня в день творить такое? «Некоторые законы созданы, чтобы их нарушать». Так, кажется, говорят? Значит, взорвать проклятый фургон, все зло от него!