Вспыхнувшая

Анжелика остановилась у входа, пропуская вперёд родных, оглянулась на берег, на деревья и скалы, пытаясь впитать в себя эти картины. Впереди было лишь ожидание и неизвестность, а берега были такими привычными и любимыми.

У берега, откуда основной поток суетящейся толпы уже отхлынул, она увидела свою бабушку, которая упала и не могла подняться. Все неслись к кораблям, не замечая ничего и никого вокруг. Крикнув своим в корабле, что она возвращается за бабушкой, Анжелика спрыгнула в воду и стала пробираться обратно к берегу сквозь безумные глаза, слёзы, стиснутые челюсти, нахмуренные брови, сквозь воспалённые неведеньем щёки, сквозь всхлипы и причитания. Она шла медолено, вглядываясь в эти лица, а они будто и не замечали её.

По радио объявили пятиминутную готовность к старту. Толпа торопилась, не понимая желания человека протиснуться в обратном направлении. Если бы у встречных было время подумать, они сочли бы Анжелику за сумасшедшую, бегущую назад к погибели, но, если бы у них было время, они бы оглянулись и увидели пожилую женщину, что останется на берегу до последнего, хоть и было велено стариков и детей разместить в кораблях первыми – их развозили на лодках. И если бы кому-то было бы дело сейчас до других, они скорее предположили, что сумасбродная – это та старушка, из-за которой молодая девушка рискует собою. Но все были заняты только спасением себя.

Ей вдруг почудилось, что окружают её не люди, а маски ужаса перед неизведанным. Хоть некоторые выражали абсолютное спокойствие, но глаза всё равно сверкали яростью непонимания. Она шла медленно, продираясь сквозь эту ярость, не пытаясь с нею бороться, просто обходила все преграды спокойно.

Добравшись до берега, Анжелика обернулась и увидела эту волну людей, она вглядывалась, и ей казалось, что серые волны холодного моря, серо-серебряные корабли и серые люди с серыми масками сливались в одно. Ей казалось, что море своим холодом обволакивает её.

Почти все уже были в кораблях. Из оцепенения созерцания Анжелику вывела бабушка, которая уже, наверное, давно держала её под руку и дёргала за локоть, торопя бежать вперёд.

Анжелика посмотрела на пустынный берег, на долину, такую же серую – на всём лежал пепел от предыдущих извержений. И на этом далёком сером горизонте не за что было зацепиться глазом. Ничего не было.

Она подхватила бабушку за талию и повела её к кораблю.

Десятисекундная готовность. Отсчёт начат.

Две женщины, внучка и бабушка, шли по пояс в воде, медленно, продираясь сквозь волны и тяжело дыша.

Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре…

Земля тряслась под ногами. Семья с мольбою в глазах ждала родных, хоть и был дан приказ немедленно закрыть все входы в корабли и готовиться к старту вместе со всеми, чтобы единой колонной выстроиться на орбите.

Три, два, один, старт!

Тысячи кораблей взлетели, поток сильного ветра всколыхнул море, но две женщины уже добрались до корабля и за ними закрывали люк. Анжелика посмотрела на верх: блестящим серебром корабли стремглав поднимались над поверхностью.

Их кораблик накрыло волной, им пришлось ждать они ждали чтобы взлететь… Всего несколько секунд в которые Земля, будто, не желая отпускать людей, залпом тысячи вулканов взмыла за человечеством вверх. Ужасный взрыв, всё: и небо, и земля – залилось красно-чёрным всполохом.

Холодная волна спасла наш кораблик, и они стартовали, опоздав лишь на 57 секунды. Они опоздали, но стали единственными, кто долетел до орбиты.

Три час они пытались связаться хоть с кем-нибудь, но приборы молчали. Они перепроверяли частоты, волны. На орбите была тишина.

– Может, взрыв повредил их приборы, но они всё же на орбите? – спросил Степан.

– Оставим пока поиски. Мы все устали. Нужно отдохнуть, – вздохнул Драгомир.

2

Анжелика уже давно спала, ей снилась Земля, какую она помнила с детства. Река с блестящими от воды камнями, всегда величественная, широкая и каждый раз разная. Лес полный тайн и загадок. В детстве она любила рассказы о русалках и водяных, о леших и домовых, и верила, что где-то они всё же существуют. Подолгу сидела на камнях у реки, вглядываясь в гладь воды и ждала всплеска русалочьего хвоста. Она гуляла по лесу, общалась с деревьями, веря, что в каждом из них живёт нимфа. В родном тихом поселении её считали не вполне нормальной, хоть и очень любили. Когда Лика подросла, она сама стала сочинять сказки, перекладывая старые сюжеты на свой лад. Лика вместе со всей семьёй трудилась на полях, но каждую свободную минуту убегала в лес, слушала его песни, общалась с ним.

Когда объявили о надвигающейся катастрофе, Лика убежала к реке. Она спрашивала: почему? Но вода отвечала лишь тихими перекатами.