Вспышка страсти

Удивленно на него посмотрев, Серена, не говоря ни слова, молча пошла в комнату, заваленную сумками с частично распакованными детскими вещами. Никос нерешительно замер на пороге. Доведется ли ему увидеть своего ребенка в этой одежде?

* * *

Бешено бьющееся сердце мешало нормально дышать и говорить, а Никос все так же разглядывал детские вещи, что они вчера выбирали вместе с Сэлли, которая уже знала всю историю, в том числе и о тех ужасных условиях, что выдвинул ей Никос. Вот только оказалось, что, несмотря на то, что она разорвала сделку и уехала, он все равно перевел Сэлли деньги, настоятельно требуя держать их в тайне от самой Серены.

И что теперь? Неужели он приехал, чтобы требовать их обратно? Но сестра уже успела истратить значительную часть, и они при всем желании не сумеют с ним расплатиться.

– А приехал я поэтому.

С этими словами он вручил ей журнал, случайно задев ее пальцы своими, и это мимолетное прикосновение подействовало на нее не хуже электрического разряда.

– Здесь все по-гречески, и я ничего не понимаю, – возразила она, возвращая ему журнал и все еще не понимая, что это значит.

– Я по глупости упомянул, что моя мать – наполовину англичанка, а ты вытащила ее на свет и вернула в мою жизнь.

– Что?

Такого она точно не ожидала. Серена удивленно посмотрела на фотографию женщины, которая, судя по голубым глазам, и была его матерью.

– Ты спокойно собралась и ушла, отлично понимая, что теперь тебе есть что продать. Мою историю. Чтобы обеспечить себя и ребенка.

– Неправда!

– Ты говорила, что прилетела просто для того, чтобы лично все мне рассказать, и больше тебе ничего не нужно. Но ты соврала.

Устало массируя закрытые глаза, Серена совсем забыла о впервые наложенном после возвращения из Греции макияже. Немного успокоившись, она вздохнула и машинально опустила руку на живот, сразу же заметив, что этот жест привлек внимание Никоса.

– Слушай, если хочешь что-то обсуждать, начинай с самого начала, потому что сейчас я вообще ничего не понимаю.

– С самого начала ты искала какую-либо альтернативу браку со мной. Придумала историю про сестру, шантажом выманив деньги, а потом согласилась выйти за меня не ради ребенка, а лишь потому, что не видела лучших вариантов. Но стоило тебе только учуять запах скандала, на котором можно сорвать солидный куш, как ты сразу же ушла.

– Все совсем не так. Как ты вообще сумел до такого додуматься?

Он вновь указал на журнал.

– Здесь твои слова. «Мы с Никосом встретились пару месяцев назад на Сантарини».

Чувствуя стоящую за злыми словами боль, Серена невольно к нему приблизилась.

– Мне не следовало ничего рассказывать о сестре, но она в любом случае не имеет никакого отношения к тому, что я согласилась за тебя выйти.

– Тогда почему же ты согласилась?

Ну и что на это можно ответить? Не говорить же сейчас о любви.

– Потому что думала, что ради ребенка мы сможем со всем справиться. И что бы у вас там с матерью ни случилось, я ни разу ни с кем это не обсуждала. Да и зачем?

– Зачем? Ну для начала ты смогла неплохо на этом заработать.

– Ты серьезно думаешь, что я использовала свои связи, чтобы что-то о тебе разузнать?

– Я же говорил, что готов вас обеспечивать. Тебе не следовало так со мной поступать.

Сейчас он был совсем близко, и до боли знакомый мужской аромат мешал сосредоточиться на разговоре.

– Этот журнал не имеет ко мне ни малейшего отношения. Единственная моя статья, хоть как-то с тобой связанная, это страноведческий очерк о выходных на Сантарини. Рестораны, красоты, достопримечательности и все в этом духе.

Она указала на лежащую на столе статью, которую нужно было еще раз прочитать, прежде чем отправлять редактору.

Еще раз посмотрев на греческий журнал, Серена вдруг резко замерла.

– А ведь я действительно однажды сказала эти самые слова…

– Кому?

– На том вечере. Кристосу. – Легонько прикоснувшись к его руке, она умоляюще на него посмотрела. – Никос, пожалуйста, объясни, что все это значит.

– Ничего это не значит. Не стоит лишний раз ворошить прошлое.

Он отстранился, и Серена сразу же почувствовала, что момент упущен.

Несколько минут он, словно раненый зверь, молча расхаживал по комнате, а потом остановился у окна.

– Никос, пожалуйста, я должна знать. Кто бы ни продал в журнал историю и чем бы для нас все это ни обернулось, эта женщина – твоя мать и бабушка нашего будущего ребенка.

Обернувшись, он пристально на нее посмотрел.

– Когда мне было шесть, она сказала, что уходит. Что не любит ни отца, ни меня. Сказала, что меня вообще невозможно любить.

– Если бы отец любил ее сильнее, она никогда бы не ушла.

– Иногда родители расходятся, и дети в этом не виноваты. И иногда так для всех даже лучше.

– С тех пор я больше ни разу ее не видел. И уже давно перестал надеяться на ее возвращение, осознал и принял, что она меня не любит.

– Никос…

Он наконец-то обернулся и посмотрел в полные искренних слез глаза, в которых вновь горела любовь. Та самая любовь, что он отверг и которой вообще не заслуживал. Чувствуя, что его так и тянет вновь целовать сладкие губы, Никос отстранился, не желая подвергать их обоих искушению.