Вспышка. Том 1, 2

— Ну, примерно так. Мы успели провести кое-какие анализы, выяснили, что принадлежит он к отряду приматов, но по составу ДНК все же ближе к человеку.

— Ясно, что пасмурно, — сказал я. — Это все?

— К сожалению, да, — вздохнул Запольский. — Что ж, тогда не будем терять время. Мы и так уже столько потеряли.

Он дает указание Антону дождаться здесь второй группы. Потом мы рассаживаемся в машину Глеба. Лузин садится спереди, чтобы дорогу показывать, мы с профессором сзади.

— Виктор покажет дорогу, — говорит Запольский, когда машина тронулась с места. — А мы с вами пока поговорим. Вы не против, Никита э-э…

— Просто Никита, — поправил я, переходя на более доверительные отношения. Мне очень хочется, чтобы профессор ничего не утаивал. А подозрение, что не все здесь чисто, возникли у меня почти сразу и скорее интуитивно. Лишь бы скрытая странным профессором информация не повредила общему делу — поимке сбежавшего зверя.

За деревней машина резко свернула на неприметную лесную дорогу. Пока мы петляли между деревьями, профессор рассказал все, что касалось данного дела.

— Вообще-то это не лаборатория. Это я так ее назвал месяц назад, когда мы доставили сюда это… этого… в общем будем называть его диким человеком. До этого здесь был питомник. Разводили особую породу служебных собак по заказу Министерства обороны.

— Что за порода? — спросил я. Почему-то мне кажется, что это тоже может оказаться важным.

— Да, так. Проект скажем в целом не совсем удачный, хотя есть интересные экземпляры. Скрещивали немецкую овчарку с волком.

— С волком? — удивился Глеб, не отрывая взгляда от так называемой дороги.

— Да, — нехотя продолжил Запольский. — Я считаю это очередной ошибкой правительства, — он невесело улыбнулся. — Ну, где это видано, чтобы волк скрестился с собакой? Кое-что у них, конечно, и получалось вначале — идея-то хорошая…

— И чем же хороша эта идея? — спросил я.

— Ну, видите ли, Никита, тут есть определенные преимущества. За основу взяты агрессивность, высокий порог боли и природное чутье волка, преданность и дрессированность собаки. Идеальный вариант, к примеру, для границы.

— Ага, понятно.

— Вот, согласитесь, что задумка-то неплохая?

— Согласен. Неплохая.

— Этой новой породе даже свое название придумали — волкособ.

— Волкособ? — спросил Глеб, слушающий наш разговор вполуха.

— Да. Волк и собака — получается волкособ, это же логично, — уточнил профессор для Глеба, решив, что тот просто «не догоняет», как и все слишком накачанные парни. Он, наверное, сразу приписал его к категории охранников, с которыми приходится иметь дело на работе.

— И что же с этим питомником сейчас?

— Сейчас? Ах, да, — профессор будто временно отключился из разговора. — Ну, спустя несколько поколений доминантные гены волка подавили гены собаки — рецессивные. И все.

— Что — все?

— Как что? — Запольский искренне не понимал, что же тут еще не ясно. — Волкособы становятся просто волками. Теперь понятно?

— Да, теперь все предельно ясно, — сказал я. — Только вот не до конца. Что же теперь с этим питомником? Больше не разводите этих чудо-собак?

— Нет. Теперь их здесь больше не разводят. Перевели остатки более удачных экземпляров куда-то в другое место, когда к нам привезли дикого человека. Но, думаю, что это дело скоро совсем прикроют.

— А что так?

Запольский минуту молчит, думая, все говорить или нет, имеет ли это какое-то отношение к пропаже и поиску монстра? Нехотя он все же заканчивает.

— Видите ли, из десяти волкособов только две получились удачные, их переправили в другое место, они работают теперь поисковиками — наркотики там, охрана и все прочее. Нескольких пришлось э-э… убрать, потому что с ними ничего так и не вышло. А остальные были как бы ни то ни се. А потом… и они вырвались на свободу. При этом насмерть загрызли сторожа.

Мы с Глебом одновременно потрясенно охнули. Лузин даже ухом не повел, а профессор равнодушно отвернулся и смотрел в окно, напряженно думая о своем. Для них это не новость, а скорее издержки профессии.

Я больше не стал ни о чем спрашивать. Скорее бы приехать и увидеть все на месте.

Мы еще минут десять петляли по узкой дороге между нависающими деревьями. Высокий забор и ворота, обтянутые колючей проволокой, возникли неожиданно, словно из-под земли. Глеб ругнулся и нажал на тормоз. Машина скользнула на покрышках по глинистой земле и замерла в полуметре от ворот.

— Черт! — он оборачивается к Лузину. — Ты почему не предупредил?

— Извини, задумался, — ответил тот и первым вышел из машины. Встав перед камерой на одном из столбов, он махнул рукой. Через минуту ворота плавно открылись. Лузин прошел на территорию, жестом показывая Глебу заезжать следом.

— Вот и мои владения! — сказал Запольский, устало вздохнув. — Как говорится, добро пожаловать.

По асфальтовой дорожке мы объехали по кругу небольшое серое строение с маленькими запыленными окнами, остановились у широких дверей, вышли из машины.

— Уютненькое гнездышко, — сказал Глеб. — Неприметненькое.