Встан(в)ь перед Христом и убей любовь

Я швырнул обратно в ящик пачку бумаг, направился к телефону, взял трубку и набрал мой собственный номер. Пока лондонские АТС пощелкивали, осуществляя соединение, я поднял связку ключей, которая лежала возле записной книжки. Я перебирал их, слушая мой собственный голос на автоответчике. Когда звуковой сигнал сообщил мне, что на пленке имеется достаточно места, чтобы оставить сообщение, я почувствовал поднимающуюся во мне волну гнева,

- Ты скоро сдохнешь, ты, мешок с говном, вообразивший себя режиссером экспериментального кино. Я родился, как и ты, в Лондоне, но, в отличие от тебя, я по-прежнему почитаю предания наших ирландских предков-друидов. Я убью тебя одним враждебным и смертоносным порывом моей магической Силы!

Я бросил трубку на рычажок и хрипло расхохотался над абсурдностью угрозы. Затем принялся перелистывать лежавшую рядом записную книжку. Она была заполнена именами - в основном, женскими. Я набрал номер, и голос автоответчика сообщил мне, что в настоящий момент Ив нет дома, но я могу оставить сообщение после сигнала.

- Сними трубку, сука!

- Кевин, куда ты запропастился!

Я не потрудился ответить. Я просто сказал Ив, чтобы она отправилась в квартиру на Тернем Грин и прибралась там. Она всегда повиновалась мне, хотя ее трудно было назвать послушницей в полном смысле этого слова, поскольку интерес к сексуальной магии у нее был чисто чувственного происхождения. Тем не менее, Ив выполняла любой мой приказ, хотя наши отношения, в сущности, сводились к немногим случайным походам в дешевый садо-мазохистский клуб.

Мне следовало быстро взять себя в руки. А для этого нет ничего лучше, чем без промедления заняться практической деятельностью. Я открыл парадную дверь квартиры, вышел наружу и вложил один из ключей в замочную скважину. Ключ повернулся в скважине, когда я надавил на него; тогда я мысленно повторил про себя номер на двери и вернулся обратно, чтобы собрать вещи. Дойдя до конца улицы, я точно также запомнил и ее название. Я находился в Брикстоне, практически напротив одноименной станции метро. Доехав на метро до вокзала Виктория, я приобрел в торговом центре над железнодорожными путями гамбургер и пакетик жареного картофеля.

Примерно в девять вечера я сел на брайтонский поезд. То там, то сям в вагоне виднелись пустые места, но я хотел найти себе пустой ряд, дабы не войти ненароком в соприкосновение с кем-нибудь из попутчиков. Дойдя до конца вагона, я уже совсем упал духом, но тут увидел знакомую девушку и свободное место рядом с ней. Когда я подошел к Саре Петерсон и поздоровался, она демонстративно попыталась прикрыть газетой лежавшую перед ней пачку бумаг с грифом "Совершенно секретно".

- Привет, Филипп!

Судя по всему, Сара уже крепко вмазала. Возможно, не самая удачная ситуация для случайной встречи, но не такая уж и неудачная, если принять во внимание тот факт, что те несколько раз, когда я спал с ней, мы были как раз пьяными в треск. Я опускаюсь в кресло рядом с Сарой, и она проводит ладонью по моему бедру. Похоже, у Сары дома можно провести время гораздо занимательнее, чем на конспиративной квартире. И хотя мне хочется как можно быстрее добраться до моей берлоги, у меня впереди еще все воскресенье, так что несколько часов удовольствия работе не повредят.

- Все еще в издательстве работаешь?

- Только в качестве прикрытия, - бросает Сара, демонстративно перекладывая бумаги с грифом "Совершенно секретно" в свой дипломат.

Поезд отъехал от перрона, и Сара начала втолковывать мне, что в настоящий момент она работает на британские спецслужбы, и поэтому ей известно, что я стал на всю жизнь жертвой техники промывания мозгов, разработанной выдающимся психиатром Юэном Камероном, и она мне ото всей души сочувствует. По словам Сары в меня заложили несколько различных личностей, а затем заслали сразу в целый ряд подпольных организаций в качестве провокатора. Она также поведала мне, что одну из наиболее успешных операций я провел внутри экстремистского крыла движения "зеленых", где разоблачил многих видных деятелей как стукачей, чем сорвал деятельность ряда групп с подрывным потенциалом.

Сойдя с поезда, мы направились прямиком в паб "Трафальгарская битва". Я пил пиво, Сара пила джин, двойные порции. Мы поздоровались с несколькими старыми знакомыми. Уехал я отсюда в восемнадцать лет, но, поскольку отсюда до Лондона рукой подать, в городе у меня по-прежнему оставалось много добрых друзей. Мы сели в уголке, где нас никто не беспокоил. Я положил руку на Сарино колено, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений в том, что мы соблазняем друг друга. При всем при том с точки зрения содержания наша беседа носила прелюбопытнейший характер, поскольку вертелась более или менее исключительно вокруг стукачества и промывания мозгов.