Встан(в)ь перед Христом и убей любовь

— Плоховато выглядите, — дружелюбно сказал Брэйд. — Витаминчиков бы вам вколоть.

— Я не хочу убивать ребенка, — рыдал я, пока меня пристегивали ремнями к операционному столу. — Почему я должен его зарезать?!

— У вас нет выбора, — сказал доктор, выкручивая мне руку. — Вы думаете, что вырвались из-под контроля, но каждый эпизод в вашей печальной истории запрограммирован нами.

— Не понимаю!

— Это следующая стадия наших экспериментов по контролю над сознанием, — принялся объяснять хирург. — Мы хотим научить наших пациентов сознательно активировать различные личности, которые мы создали в их мозгу. Овладев этим умением, они с легкостью справятся с любой ситуацией, возникшей в ходе ведения ими шпионской деятельности.

— Но у меня нет склонности к совершению убийств, — простонал я.

— Какая чушь! — рявкнул Брэйд. — Неужели вы не знакомы с так называемой миметической теорией возникновения желания?

— Нет.

— Мы ценим вещи, — принялся разъяснять доктор, — потому что их желают другие люди. Мы усваиваем систему ценностей, подражая другим, — короче говоря, мы не столько желаем вещи сами по себе, сколько желаем походить на ближних. Но если мы желаем того же, что и другие, то конфликт неизбежен. Для того чтобы положить конец этому конфликту, необходим суррогат, очистительная жертва, убийство, после которого в социуме воцаряется покой. В вас мы запрограммировали личность, идентичную той, которая имплантирована в сознание двойника Ванессы Холт. Это неизбежно приведет к конфликту между вами и малолетней матерью-одиночкой, и конфликт этот вы сможете разрешить только через ритуальное человеческое жертвоприношение!

— Но это ужасно! — простонал я. — Это же так ужасно!

— Ничего ужасного, — настаивал Брэйд. — Этот акт разом окупит все вложения, сделанные в мои исследования! Как бы вы не упирались, в конце вы сделаете то, что хочу от вас я!

— Ни за что! — вскричал я, но тут игла вошла в мою вену, и началось беспамятство, которое продолжалось то ли несколько недель, то ли несколько месяцев.

Я спал, а затем проснулся, и каким-то образом оказался у себя дома в Брикстоне. Ванесса тоже очутилась там, и как только она увидела меня, она тут же принялась возиться на кухне. Я чувствовал себя просто отвратительно, но я знал, что требуется сделать. Я налил себе второй бокал кьянти, а затем положил себе на тарелку щедрую порцию салата и спагетти. Мы ели в молчании, а затем я убрал со стола и отнес тарелки в мойку.

— Все кончено, — заявил я.

— Что кончено? — не поняла Ванесса.

— Между нами все кончено, — разъяснил я.

— Как ты можешь поступать так со мной! — пустилась в слезы Холт.

— А вот так и могу! — заорал я на нее. — К тому же мы знакомы всего лишь несколько дней. Разве я тебе что-то обещал?

— Ты врешь! — завывала Ванесса, сознание которой уже полностью подчинилось заложенной в него программе. — Мы познакомились больше двух лет тому назад!

— Так ты убираешься или нет? — спросил я.

— Нет! — завизжала Холт.

— В таком случае, — прошипел я, — я отправляюсь к себе на квартиру в Гринвич. Можешь оставаться пока, но советую тебе не дожидаться, пока я вернусь.

Я накинул куртку и вышел. До Гринвича я решил взять такси: нервы мои не вынесли бы поездки в общественным транспорте. С тех пор, как я последний раз побывал на квартире, кто-то сделал там ремонт. Очевидно, спецслужбы не жалели денег, когда речь шла об экспериментах по контролю над сознанием. Политический активист, который проживал здесь раньше, явно был мелкой пешкой — принадлежавшие ему книги по анархизму и наволочки от подушек исчезли. Теперь квартира была хорошо обставлена и битком набита всяческой оккультной параферналией. Эдвард Келли явно вел всю свою деятельность из этой норы. Я открыл бутылку импортного пива, найденную в холодильнике, уселся и стал перечитывать "Наука и здравый разум" Альфреда Коржибского.

Через некоторое время кто-то позвонил в дверь. Я прихватил в холодильнике еще пару бутылок пива и решил отправиться прогуляться. Дверь я запер за собой, чтобы Ванесса не смогла вернуться в квартиру. Взяв Холт за руку, я повел ее по Крик-Роуд. Когда мы очутились на мосту через Дептфорд Крик, откуда открывается на север чудесный вид на Темзу и Собачий Остров, Ванесса попыталась что-то сказать, но я приложил палец к губам и она замолчала. Шум уличного движения раздражал меня, и я свернул на боковую улицу Стоуэдж. Здесь было тихо: нас окружали безлюдные ночью корпуса промышленных предприятий.