Встать на четвереньки

— Вы ничуть не изменились, остались прежним Ватсоном! — раздраженно сказал он. — Когда вы наконец поймете, что ответы на сложнейшие вопросы базируются иногда на простых мелочах! Итак, подумайте: не удивляет ли вас, что почтенный, солидный ученый мудрец… вы знаете, конечно, о прославленном Пресбери, физиологе из Кэмфорда… не удивительно ли, что такой человек был дважды покусан своей овчаркой, прежде верно ему служившей? Как, по-вашему, это можно объяснить?

— Собака нездорова, вот и все.

— Ну что же, вполне логичный вывод. Однако на других людей она никогда не бросалась, только на хозяина — да и то, видимо, в исключительных случаях… Интересная история, Ватсон, чрезвычайно интересная. Но к нам идут — похоже, молодой Беннет приехал раньше, чем было договорено. А жаль, я намеревался поговорить с вами побольше, прежде чем он явится.

На лестнице раздались торопливые шаги, мы услышали резкий стук. Через несколько секунд перед нашими глазами предстал новый клиент Холмса.

Им оказался стройный, красивый мужчина примерно тридцати лет, одетый не без вкуса, даже изящно. Но если говорить о его манере вести себя, тут бросалась в глаза скорее робость ученого, нежели развязность светского щеголя. Они с Холмсом пожали друг другу руки, а потом гость бросил на меня слегка растерянный взгляд.

— Но, мистер Холмс, вопрос у меня очень деликатный, — сказал он. — Вы же знаете, как много связывает меня с профессором Пресбери: это касается и частной жизни, и моей работы. А потому я предпочел бы обсудить мое дело наедине.

— Не беспокойтесь, мистер Беннет. Доктор Ватсон — человек в высшей степени тактичный, и к тому же — заверяю вас — в подобном деле мне, похоже, не обойтись без помощника.

— Как пожелаете, мистер Холмс. Вы, конечно, понимаете, отчего мне приходится соблюдать такую осторожность…

— Вы тоже это поймете, Ватсон, если я сообщу вам, что джентльмен, с которым мы разговариваем, мистер Джон Беннет, работает ассистентом профессора Пресбери, живет у него в доме и обручен с его единственной дочерью. Без сомнения, этот видный ученый должен абсолютно полагаться на преданность Беннета. Так вот, чтобы доказать её, сей джентльмен и просит нас предпринять все возможное для раскрытия этой поразительной тайны.

— Да, я именно такого мнения, мистер Холмс. К этому я и стремлюсь. Знает ли доктор Ватсон о том, как обстоят дела?

— Я еще не успел рассказать ему об основных событиях.

— В таком случае, может быть, я еще раз изложу главные детали, прежде чем перейти к тому, что произошло в последние дни?

— Пожалуй, я займусь этим сам, — сказал Холмс. — И заодно проследите, хорошо ли я запомнил порядок событий. Так вот, Ватсон: профессор — личность европейского масштаба. Наука всегда была главным в его жизни, на репутации профессора нет ни единого пятнышка. Он вдов; имеет дочь, которую зовут Эдит. Человек это, как я понял, очень упорный, бескомпромиссный — и несколько воинственный, если можно так выразиться… Вот преамбула нашей истории. Всего несколько месяцев тому в его жизни произошел вдруг резкий перелом. Невзирая на свой почтенный возраст… а профессору, между прочим, шестьдесят один год… он попросил у профессора Морфи, своего коллеги по кафедре сравнительной анатомии, руки его дочери. Этот поступок, по всей видимости, имел мало общего с солидным ухаживанием человека в возрасте — нет, он влюбился пылко, как юноша, и трудно представить себе более горячую страсть. Юная леди Элис Морфи — девушка завидных достоинств. Ум и красота у неё незаурядные, что делает вполне объяснимым, отчего профессор так влюблен в неё. И все же его домочадцы были не очень довольны таким поворотом дел.

— На наш взгляд, это было уже чересчур, — добавил гость.

— Именно так. Чересчур страстно и не вполне в природных рамках. Хотя профессор Пресбери — человек немолодой, но обладает значительным состоянием, так что у отца будущей невесты возражений не было. Сама она, видимо, предпочла бы иной вариант — её руки просили джентльмены менее блестящие в практическом смысле, но более подходящие ей по возрасту. И все же профессор, надо думать, пришелся девушке по вкусу, невзирая на его эксцентричность. Препятствием мог стать только возраст жениха.

Как раз в тот самый период размеренная жизнь профессора взорвалась еще одной странной переменой. Он совершил поступок, обычно не свойственный ему: отправился в поездку, не сообщив своим домашним, куда именно уезжает. Две недели был в отлучке, а затем вернулся назад, усталый, как утомляет только длительное путешествие. Куда именно он ездил, так и осталось загадкой — притом, что вообще-то профессор никогда не отличался скрытностью.

По случайному совпадению наш клиент, мистер Беннет, получил вскоре письмо от своего приятеля, пражского ученого. Тот сообщал, что встретил в Праге профессора Пресбери, но побеседовать с ним не успел. Благодаря такому случаю семья профессора и узнала, где именно он побывал.