Встать с колен

Его столь неожиданное появление все же возымело действие и трое нахохлившихся словно бойцовые петухи противников — человек и два гнома — замерли друг на против друга. Особенно среди них выделялся человек — гора с отчаянным выражением лица, державший в своих лапищах толстенную оглобля от строительных лесов. Эта импровизированная дубина еще подрагивала, словно сама просилась в бой. Его же противники были по меньше, но выглядели не менее грозно. Коренастые широкоплечие гномы в пластинчатых доспехах, свисавших чуть ли не до пят, они из подлобья следили за человеков, все еще не опуская свои мечи.

— Бросайте! — Тимур чуть не зарычал, видя их колебание. — На землю, я сказал! — за его спиной уже начинал собираться народ, среди которого были и люди и гномы. — Или свободен, — Тимур криво улыбнулся, показывая на ворота. — Мечи?!

Насупленные гномы несколько секунд переглядывались то между собой, то кося глазами на ворота, а потом с нарочито независимым видом бросили мечи на землю. Тогда Тимур повернулся к их противнику и с нажимом посмотрел на него.

— А ты, что выбираешь? — коваль, на плечах которого был почти десяток — старый отец, жена со своей сестрой и дети, совсем не раздумывал и тут же бросил свою оглоблю. — Хорошо! — после этого парень оглядел всех троих и, чувствуя тяжелое молчание толпы за своей спиной, с угрозой проговорил. — Мне все равно, кто виноват и кто начал! Ты, ты или ты! — его взгляд по очереди втыкался в каждого из них. — Мне все равно… Вы слышите, без разницы! Но если еще что-то подобное в моей крепости повториться, — он особо выделил слово «МОЕЙ». — Свободны! — коваль продолжал стоять, а оба гнома, бросив на Тимура злой взгляд, пошли в стороны отца Амины, который тоже недобро посмотрел на парня. — Или уж, — махнул он рукой на Стешку.

Сам же парень, стараясь ни на кого не смотреть, быстро подошел к воротам и начал с силой по ним стучать. Когда же они открылись, то он вышел наружу и сразу же направился в сторону гор. Ему срочно нужно было остаться одному и серьезно подумать, ибо в этом деле спешка могла привести к самым непредсказуемым последствиям…

«С этим точно нужно было что-то делать! И лучше, если делать это прямо сейчас…, — почти автоматически переставляя ноги, усиленно размышлял он. — Проклятье! Не было печали… А эти то, красавцы, — тут он как специально вспомнил угрожающий прощальный взгляд гномов, которым они его окатили. — Зенки свои на меня выкатили. Какого хрена?! Совсем что-ли забыли, кто их приютил?!». Такие приходящие ему в голову мысли не шутку разозлили его.

«Как! Каким таким чертовым способом склеить всю эту массу во что-то более или менее целое? — задавал он сам себе вопросы и не находи на них ответы. — Да, они уже сейчас, когда все нормально, так собачатся, а что будет потом, когда настоящие проблему начнутся? Они резать друг друга станут?».

Вокруг этого скального пятачка возле запретного ущелья, где в последние дни он начал проводить все больше и больше времени, парень продолжал нарезать бесчисленные по счету круги. 14-ый, 15-ый… 23-й… По пути пиная еще оставшиеся булыжники, Тимур и так и эдак пережевывал свои мысли. Решение же проблемы по-прежнему к нему не приходило…

«Вопрос первый — как прекратить все распри в уже ставшим студеподобном клане? Вопрос второй — как сделать так, чтобы мой авторитет в клане как главы был непререкаемым как у своих, так и пока еще чужих? — Тимур пытался разложить все по полочкам, надеясь, что хотя бы так станет немного понятней, как действовать дальше».

Словом, о чем бы Тимур не думал и какие бы замки не строил в своей голове, все сводилось к одному — к эффективному влиянию на большую массу людей и гномов… Этот вопрос, как это ни странно, занимал людей и сто, и двести и тысячу лет назад, правда в другом времени и месте. Ответ на него, так же как и Тимур, пытались найти известные политические деятели Архаической Греции в Спарте и Афинах, правители-государственники эпохи Возрождения Борджия, король-солнце Людовик XIV, руководители огромных государств — Рузвельт и Сталин, гениальные мыслители — Конфуций, Макиавелли и т. д. Эти и многие сотни других менее или более известных людей придумывали самые разные философские концепции управления людскими коллективами, массами, целыми народами, и подчас их пытались воплотить в жизнь с той или иной степенью успеха… К сожалению, а может и к счастью (чтобы сохранить свое сознание от зашоренности), Тимур ничего этого просто не знал, так как весь его курс истории ограничивался весьма кратким набором фактом и мифов о России и остальном мире.