«Встать! Сталин идет!» Тайная магия Вождя

В ней написано об организованном властью голоде 1933 года; о Сталине, великом злодее и параноике, убившем Кирова, уничтожившем цвет нации, «генералитет и едва ли не всех офицеров», совершившем чудовищные преступления против своего народа (хуже Гитлера!), загнавшем в лагеря десятки миллионов человек. В войне «вопреки ошибкам своего врага № 1 — Иосифа Сталина — народ наш победил». Только при Горбачеве и Ельцине «мы начинаем обретать себя среди человечества»…

Этот М.П. Капустин стал при советской власти профессором марксизма-ленинизма, защитил соответствующие диссертации, пролез в Союз кинематографистов. Стремясь влиться в руководящие ряды «прорабов перестройки», этот выходец из народа (выродок?) разом превратился в оборотня, в могильного червя советского общества. Его писания распространялись в многотиражных журналах, а упомянутая книга вышла тиражом 100 000 экз.

Сравним: тираж «Вестника» со статьями и эпиграммой В. Гетманова 999 экз. Вот она, гласность! (В те годы написал я сатиру «Торобоан», т. е. «Наоборот», где была строфа «И в демократии провал: / Госхозпартаппарат / Задерьмократизировал / Общественный уклад».)

Глава 7 ОСЕНЬ ПАТРИАРХА

И в боях за Отчизну суровых

Шли бесстрашно на смерть за него,

За его справедливое слово,

За великую правду его.

Как высоко вознес он державу,

Вождь советских народов-друзей,

И какую всемирную славу

Создал он для Отчизны своей!

Тот же взгляд. Те же речи простые,

Так же скупы и мудры слова…

Над военного картой России

Поседела его голова.

Александр Вертинский

20 июня 1950 года в газете «Правда», выходившей многомиллионным тиражом, появилась статья И.В. Сталина «Относительно марксизма в языкознании». С января по сентябрь 1952-го там же были опубликованы четыре его статьи, вышедшие затем под общим названием «Экономические проблемы социализма в СССР».

Официальная пропаганда, естественно, восприняла новые труды вождя с восторгом, хотя и без сколько-нибудь серьезного анализа. Позже, после смерти Сталина, стали раздаваться ехидные голоса по поводу этих сочинений. Как тут не вспомнить начало стихотворения Юза Алешковского:

Товарищ Сталин, вы большой ученый,
В языкознании постигший смысл и толк,
А я простой советский заключенный
И мне товарищ серый брянский волк.

Шутки шутками, а мне, закончившему 9-й класс, воспитанному на русской классической литературе, не разделявшему культ личности вождя, его статья о языкознании показалась какой-то странной прихотью. Я понимал: он руководит страной, несмотря на преклонный возраст, после страшного перенапряжения военных лет. И вдруг озаботился темой, которую не мог знать профессионально.

Затем на страницах «Правды» он ответил на письма читателей, высказавших недоумение по поводу некоторых положений его работы или даже возражавших ему. Выходило, что Сталин без тени сомнения представил свои заметки на всеобщее обсуждение.

Два базиса общества

Считалось, что великими теоретиками были Маркс, Энгельс, Ленин; Сталина называли продолжателями их дела. Но даже первые трое не писали трудов по языкознанию. Неужели Сталин уверовал в свою гениальность во всех науках? Неужели мало ему было почестей как главе государства?

Легко ему было участвовать в «свободной дискуссии», не имея серьезных оппонентов. Ведь главный из них — академик Н.Я. Марр — давно уже умер. Или в своем интересе к языкознанию Иосиф Виссарионович решил превзойти Екатерину II?

Она в 1784 году прочла солидный труд французского филолога и антрополога Кур де Жебелена и увлеклась идеей единого праязыка (как много позже и Н.Я. Марр). Императрица даже принялась составлять сравнительный словарь всех языков. Собранные материалы она передала академику Палласу, который подготовил первый том под заглавием «Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницею всевысочайшей особы». Императрица никого не критиковала, философией марксизма не владела за неимением таковой, а потому ее изыскания в языкознании прошли бесследно, не представляя сколько-нибудь значительного интереса.

Впрочем, Сталин сразу же оговорился: «Ко мне обратилась группа товарищей из молодежи с предложением — высказать свое мнение в печати по вопросам языкознания, особенно в части, касающейся марксизма в языкознании. Я не языковед и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей. Что касается марксизма в языкознании, как и в других общественных науках, то к этому делу я имею прямое отношение».

Первый вопрос, на который пожелал он ответить: «Верно ли, что язык есть надстройка над базисом?»

Ответ был отрицательным.