Вставная челюсть Щелкунчика

– Оцените мою наивность! Наивная ромашка вошла в первое попавшееся отделение и заявила дежурному: «Знаю, кто на самом деле сжег моего папу и тетю». Меня отправили в какой-то кабинет, там сидел, как мне показалось, пожилой мужчина. Он выслушал меня и объяснил: дело возбуждали не в столице, москвичи никогда не станут заниматься чужим происшествием, надо ехать в Клопин, но все случилось очень давно, быльем поросло, доказательств у меня нет, одни детские воспоминания. Короче, забудь, девочка, живи счастливо. И я последовала его совету, попыталась жить счастливо, но у нас с Лавриком это не получалось. Мы последствия той истории долго кушали: мой брак по расчету, отсутствие личной жизни у сестры.

– От нелюбимого мужа, с которым не один год прожили, вы много хорошего получили, – сказала я, – благодаря его деньгам основали холдинг «Красавица», Лаура клинику, полагаю, с вашей помощью открыла.

– Вы жили одна, без родителей? – вспыхнула Алла. – Мыли полы за копейки, плакали по ночам, понимая, что помощи ждать неоткуда и любой, кто захочет, элементарно обидит вас! Хорошо вам, богатой писательнице из определенно интеллигентной семьи, рассуждать на темы морали. У вас нет моего опыта за плечами, вы не имеете права меня осуждать.

Глава 39

Я не стала рассказывать Алле о своем детстве[6] и юности, но руки на секунду ощутили тяжесть серого оцинкованного ведра с водой, в нос ударил запах хлорки, и я увидела комья окровавленной ваты… Из всех мест, где когда-то я, дочь профессионального вора, сидевшего на зоне, старательно драила за гроши пол, самым противным местом была стоматологическая поликлиника, очень мерзко было собирать там по ночам мусор.

– И вдруг к вам явилась на конкурс Алиса с бабушкой, – резко сменил тему разговора Степан, – трудно представить, что вы испытали.

– Ничего, – отрезала Алла, – я старуху не узнала. Галина Сергеевна – распространенное имя. Фамилию бывшей жены брата я давно запамятовала. А вот когда она предложила Лаврику медаль… Сестра примчалась ко мне со словами:

– Это раритет дяди! И старуху зовут Галина Сергеевна! Она та самая журналистка, которая на наших глазах убила Мишу и подожгла музей, чтобы скрыть преступление. У меня есть клиент, крупный компьютерщик, я попросила его узнать все про Петрову. Вот. Читай!

И она положила передо мной айпад. А там биографическая справка. Галина Сергеевна Петрова родилась в городе Клопин, состояла в замужестве с Михаилом Константиновичем Чашкиным…

Миронова замолчала.

– И вы решили наказать Галину, – договорила я за хозяйку кабинета.

– Считаете, она должна была жить счастливо? – скривилась Алла. – Мразь подожгла Нарганск, убила много людей, испоганила имя Михаила, украла медали. Вам этого мало?

– Надо было обратиться в полицию, – буркнула я.

Миронова расхохоталась:

– Анекдот. Я уже ходила туда один раз. Кто станет спустя десятилетия после пожара заниматься его расследованием? Гадина получила по заслугам. У моего покойного мужа в подвале старой дачи, которую он не продавал из сентиментальности, еще с советских времен хранилось средство «Гранат». Я вспомнила, как супруг говорил: «Не трогай канистру, там сильнодействующий яд от грызунов. Им и человека отравить легко, хватит столовой ложки, он ни цвета, ни вкуса, ни запаха не имеет, а жизнь отнимет сразу».

Алла улыбнулась:

– Есть у меня одно качество, оно мне здорово в бизнесе помогает. Загонит меня жизнь в угол, я сразу мобилизуюсь и тут же вспоминаю то, о чем давно забыла. И что получается? Эти давние воспоминания помогают проблему решить. Стала я думать, как с Галиной поступить – и опля! Перед глазами возникла емкость оцинкованная, в ушах голоса зазвучали. Сначала мой: «Если раствор столь ядовит, надо его уничтожить». Затем бас покойного мужа прорезался: «Алчонок, это неправильное решение. «Гранат» из-за токсичности сняли с производства, сейчас, используя эту марку, выпускают фуфло, которое крысам, как шампанское, выпили – повеселились и дальше живем. Старый «Гранат» не достать, а грызуны плодятся». Запас нужен, надо лишь быть аккуратным при его применении. После смерти супруга я фазенду заперла, но не продала, муж ее очень любил. Сама я терпеть Подмосковье не могу, поэтому в поселок не ездила, сторож приходит, зимой котел топит, если где чего ломается, я даю деньги на ремонт. Видно, таинственная сила, не позволившая мне от дачи избавиться, знала: пригодится Алле «Гранат». Я поехала за город, взяла канистру, купила молока, капнула в него чуток средства и угостила бродячую кошку, та умерла сразу. Я поняла, что яд не потерял свои свойства.

– Бедное животное, – вырвалось у меня, – оно-то вам чем не угодило!

Миронова махнула рукой:

– Я вас умоляю! Этого добра навалом! Кому нужна блохастая пакость? Как еще я могла понять, что «Гранат» действует? Самой его хлебнуть?

Я открыла было рот, но меня опередил Степан:

– Слабительное-то при чем?

– Что же я могла сказать Григорьевой? – удивилась Миронова. – Налей яд? Она могла не согласиться. А капли для поноса невинны и в духе конкурсов красоты.