Встречь солнцу. Век XVI—XVII

Семён вытащил из кармана голубую бусинку и, подкинув её, показал мальчику. Глаза маленького воина засияли. Он сделал знак Дежнёву, чтобы тот стоял на месте, и исчез в башне. К ногам Дежнёва шлёпнулись одна за другой две сушёные рыбины и кусок свежего тюленя.

Рыбины Семён поднял, а ворвань оттолкнул ногой. Мальчик удивился, потом насупился, но Дежнёв перебросил ему бусинку, и мальчишка заплясал, забыв про опасность.

С берега закричали, и Семён побежал назад. На многих байдарах подходили чукчи.

— Что будем делать, Федот? — крикнул на соседний коч Дежнёв.

— Ты сам-то что проведал на берегу, скажи?

— Пусто у них. Одни дети. Я думаю, положить надо кое-что из товаров и отойти.

— Можно и так. Только ведь нам всё равно опять приставать придётся — за водой, за едой.

— А вы меня вместе е товаром оставьте. Договорюсь. Не впервой.

— Смотри, Семён!

— Двум смертям не бывать. Клади на берег товары.

А на коче Анкудинова готовились к бою. Дежнёв углядел это.

— Анкудинов! Отойдёшь в море вместе со всеми. А нет… — и дал знак своим ребятам. Те сдвинули вбок деревянную русалку, украшавшую нос коча, и на Анкудинова серьёзно глянула тяжёлая затинная пищаль. — Потоплю, гляди! — досказал Дежнёв понятнее.

Анкудинов заругался, однако отчалил.

Кочи отходили всё дальше и дальше. Длинные кожаные байдары чукчей замешкались было при виде неведомых деревянных кораблей, а теперь мчались к берегу. Дежнёв насчитал одиннадцать байдар, и в каждой сидело восемь человек. Дежнёв сел на камень перед товарами и стал ждать хозяев земли.

Чукчи выскакивали на берег, вытаскивали байдары. И, разделившись на два отряда, с копьями в руках двинулись в разные стороны.

Один отряд побежал наверх, к ярангам, другой медленно и зловеще окружал чужестранца.

Дежнёв перекрестился, сотворил молитву:

— Во имя отца, сына и святого духа ныне, присно и во веки веков. Аминь!

Встал, распахнул руки, показывая чукчам, что у него нет оружия. Вспомнил о кинжале, вынул из ножен, отбросил. Чукчи наступали, не меняя боевого порядка.

— Да нет у меня ничего! — рассердился Дежнёв. — Чего копьями-то махать?!

Воины были уже близко, когда от китовой башни прибежал гонец. Показал своим голубую бусинку, видно, у мальчишки отнял. Копья сразу опустились. Семён руками подзывал иноземцев: подходи, покупай!

Купцы оставили на берегу обычный товар: медные зеркала, пёстрые шапки ярких цветов, кафтаны, расшитые доброй сотней пуговиц, бусы, медный котёл, ленты.

Чукчи стояли поодаль, зачарованные зрелищем диковинных, прекрасных вещей и не в силах побороть робость. Вдруг появились женщины. Они были одеты так же, как и мужчины, — в меховые кухлянки[88], но любопытнее они были мужей раз в десять. Красота сразила их. Как галки, бросились к Семёну, и в воздухе запорхало красное, зелёное, синее.

Растолкав женщин, подошёл высокий крутоплечий чукча.

— Эрмэчьын, — стукнул он себя в грудь.

— Семён, — Дежнёв малость поклонился.

Чукча обнюхал его и, улыбнувшись, повторил:

— Сэмэын.

— Во-во, Семён!

Заговорил по-юкагирски, вставляя ламутские и якутские слова. Его понимали. Семён показал на кочи.

— Это мои кочи. Мы будем с вами торговать, а вы нам дадите мясо, рыбу, воду, рыбий зуб, шкуры.

Семён забрал из рук одной женщины красный кафтан и отдал Эрмэчьыну.

— Бери.

Эрмэчьын обрадовался.

— Пусть пристают твои большие лодки. Будет мир.

К Эрмэчьыну подошёл старик, заговорил быстро, сердито. Семён догадался, что это шаман, но не догадался что-либо и ему подарить. Самый сильный чукча оттолкнул старика и повторил:

— Пусть пристают твои большие лодки.

Семён дал знак, и кочи пошли к берегу.

У чукчей был удачный день. На охоте они убили с десяток лахтаков[89] и много маленьких тюленей. Женщины ходили на свою охоту, за травами, и тоже принесли немало. Лето в тот год было на редкость большим, и в начале сентября снег выпал только один раз. Добычей женщин были листья красной ивы, капусты и листья камнеломки, которые чукчи едят, заливая жиром нерпы. А тут ещё пожаловали чужеземцы со своими необыкновенными товарами.

Пока кочи причаливали, чукчи притащили клыки моржей, шкуры лахтаков, собак и соболей.

К их удивлению, тёплые собачьи шкуры русские не брали, а брали маленькие шкурки соболей и кость.

Закончив торговлю, чукчи пошли к своим байдарам, выгрузили лахтаков и тюленей и стали их делить.

Мясо и жир лахтаков резали на ровные куски и делили между всеми охотниками. Головы и клыки получили хозяева байдар. Шкуры расщепили. Первую получал хозяин, вторую стрелок. Эрмэчьын получил две головы и целую шкуру. Ему же отдали маленького тюленя целиком. Маленьких тюленей отдавали тем, кто убил их.

Начался праздник.