Встреча

Улицы были пусты, пришлось бежать на остановку автобуса и собирать окурки. На крыльце школы его поджидали военкомы со всех школ района и тот самый мужчина в очках, который оказался заведующим районным отделом народного образования. После опознавания и короткой разборки, заврайоно огласил, что такому подростку не место в средней школе. Правда, дальше угроз дело не пошло. Проснувшись утром и протрезвев, заврайоно, наверное, пришел к выводу, что не сможет ответить на вопрос, что он сам делал около школы в такое позднее время, откуда, от кого возвращался?

За школой дорога поворачивала к одноэтажным частным домам, сужалась вдвое, менялась из асфальтированной на бетонированную и проходила между высокими деревянными заборами. Здесь всегда стоял приятный запах пересушенного дерева и вишневого клея, хотя вишен поблизости-то и не было.

Затем надо было пересечь пять железнодорожных колей сортировочной станции. Раньше здесь всегда стояло не меньше двух железнодорожных составов и приходилось пролезать под вагонами. Теперь было пусто. Лишь маневренный тепловоз стоял вдалеке, рядом со зданием станции.

По ту сторону колей располагались несколько корпусов ремонтно-механического завода, тоже опустевшие. Кризис для тех, кому он выпал, — беда, а потомки не раз, наверное, помянут его добрым словом за то, что отодвинул экологическую катастрофу на несколько лет. По крайней мере, лесополоса у завода разрослась, стала гуще.

В этой лесополосе в теплое время года они прогуливали уроки. Играли в карты, стреляли из самопалов. Однажды Андрей Дичев смастерил из детского пистолета боевой. Оружие получилось однозарядное, со съемным стволом. В ствол вставлялась гильза от малокалиберной винтовки, начиненная порохом или серой со спичек и запыжованная тетрадной бумагой, а вместо капсюля прилепливался пластилином игрушечный пистон, с другой стороны вкидывалась пуля из переплавленного свинца и тоже запыжовывалась. Потом ствол вставлялся в пистолет. Заходил туго, надо было упереть во что-нибудь и сильно надавить. Во время очередной такой процедуры, когда Дик надавливал левой рукой, уперев дуло в правую, пистолет выстрелил. Андрей выронил оружие и зажал правую ладонь левой, боясь посмотреть на нее. Лицо резко побледнело. Он придержал обмякающее тело Дичева за талию, не давая упасть, а кто-то хлестнул несколько раз по белым щекам. Андрюха быстро оклемался, обвязал носовым платочком руку. Как ни странно, она не кровоточила. Обсудив ситуацию, повели Дика не в больницу, а в заводской травмпункт. Мол, бегали по куче строительного мусора, которая громоздилась между заводом и лесополосой, Анрюха упал и накололся рукой на арматурину.

В травмпункте пожилая медсестра, читавшая за столом книгу в газетной обложке, выслушала их внимательно, вздохнула и сказала:

— Ну-ка, покажи.

Андрей развязал платочек и впервые глянул на рану. Крови не было, только желтоватая полупрозрачная жидкость полусферой вырастала над овальной раной с гладкими краями, которую окружал черный пороховой след. Дик плавным движением, даже не поморщившись, стер след платочком и только потом протянул руку медсестре. Она обработала рану, забинтовала и посоветовала сходить в больницу, но не очень настойчиво. Видимо, догадалась, что есть что скрывать, а в больнице сразу сообщат в милицию. На следующий день рука распухла, стала чуть ли не вдвое толще. Опухоль держалась несколько дней, боялись, как бы не началась гангрена. Потом из раны потек гной и вместе с ним вышли оба пыжа. Опухоль спала, рана зажила, а пуля осталась в руке, о ней напоминала синева шрама.

Этот случай не отбил у Дика любви к оружию. После школы поступал в военное училище, хотел стать конструктором. Не прошел по зрению. Зато для Афгана глаза оказались в норме. С войны Дик вернулся безразличным ко всему, кроме водки и «калашникова». Попьянствовав с полгода, он устроился токарем на ремонтно-механический завод, женился, обзавелся двумя детьми. Началась перестройка, завод встал, рабочих отправили в бессрочный неоплачиваемый отпуск. Андрюха опять запил, ушел от жены, потому что не мог сидеть у нее на шее и смотреть в глаза голодным детям. На водку зарабатывал изготовлением оружия. Револьверы не хуже фирменных он делал на своем раздолбанном, старом, токарном станке на заводе. Начальство не мешало: никому ни до кого дела не было. Однажды на Андрея вышел Эдик Черевков, сначала заказал оружие, затем позвал в свою группировку. Спортивная карьера Эдика оказалась не долгой, потому что много пил. Черевков сколотил бригаду из тех, с кем тренировался и выступал на соревнованиях, и занялся рэкетом. Дик стал лучшим киллером бригады. Убивал из «калаша», дерзко, на виду у людей. Правда, милиция никогда не могла найти свидетелей. Вроде бы и не трусливый народ жил здесь, как и на любой окраине, а никто не хотел помогать милиции, потому что ненавидели ее сильнее, чем бандитов. Да и жертвами были далеко не лучшие люди.