Встреча через века

Она выглядела гораздо старше. Это не было обманом освещения: она действительно постарела на несколько лет. Как это могло случиться за пару недель? В чем дело?

— Говори же! — умоляюще сказал он, видя, что она колеблется.

Мельникова действительно колебалась. Ей было строжайше предписано в случае пробуждения Волгина немедленно известить Люция, Ио и фаэтонского врача. Может быть, Волгину необходима дать какое-нибудь лекарство, может быть, задержка причинит ему вред? Но она помнила, как Иэйа всего несколько часов назад сказал (Мэри перевела его слова), что Волгин должен проснуться так, как просыпался всегда, когда он был совершенно здоров. И выглядит он прекрасно.

Она не могла противиться умоляющему выражению лица Волгина. Он хочет услышать от нее. Пусть так и будет!

Она не могла уйти. Ей было приятно находиться с ним наедине, в комнате, освещенной Луной, старой Луной, такой же, как в былое время, быть с человеком, близким ей больше, чем все остальные люди на Земле, со своим современником.

«Милый Дима, — думала она, — ты еще не знаешь, что мы одни остались на Земле. Совсем одни!»

Говорить ему об этом Люций запретил.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Прекрасно. Не бойся ничего. Рассказывай!

Она рассказала обо всем. Как был доставлен на Марс «И-76», как были найдены в нем бесчувственные тела трех членов экипажа и самого Волгина. (О том, что он один остался жив, было решено не рассказывать, пока Волгин окончательно не оправится.) Она рассказала, как его привезли на Кипр, положили в павильоне, как мучились все неизвестностью, о прилете фаэтонских ученых.

— Все случилось так, как они сказали, месяц назад ты очнулся от летаргии, и тебя перенесли из павильона сюда. Со дня на день ожидали окончательного пробуждения. Я очень рада, что это произошло в мое дежурство.

— Наверное, дежурят и Мэри и Ксения, — сказал Волгин.

— Мэри — да, а Ксении здесь нет. Она… в Ленинграде. Не знаю, что побудило меня войти к тебе в неурочный час. Но мне послышалось…

— Я вставал и подходил к окну, — сказал Волгин, — Но, Мария, постой. Ты сказала: четыре года. Ты уверена?

— Как же я могу быть не уверенной в этом! Мы все считали дни.

— Который час?

— Около пяти утра. Скоро взойдет солнце.

— Тогда я уже проснулся, — засмеялся Волгин. — Ты только что узнала об этом. Поздоровайся со мной и иди звать Люция.

Через несколько минут комната наполнилась людьми. Прибежали Люций, Ио, Владилен, Мэри и многие другие, которых Волгин не знал. Пришел Иэйа, маленький, хрупкий, с мощным лбом над громадными глазами, очень пожилой. Никого из космонавтов с «Ленина» не было.

Это удивило Волгина.

Пока Ио и фаэтонец осматривали его, Волгин не спускал глаз с Мэри. Она в чем-то явно изменилась, но нисколько не постарела, как Мельникова. Четыре года не повлияли на свежесть ее лица.

«Конечно, она моложе Марии, но не надо забывать, что современные люди выглядят совсем молодыми в пятьдесят лег. Что для них какие-то четыре года! То же, что были для нас несколько месяцев».

Волгин почувствовал горечь от этой мысли. Он и Мария состарятся, одряхлеют, а вот она, Мэри, будет все такой же — молодой и здоровой. И остальные будут такими же.

Мельникова показалась ему еще ближе, еще дороже. Она не покинула его…

Владилен заметил пристальный взгляд Волгина, устремленный на Мэри. С проницательностью людей этой эпохи он понял мысли своего друга.

— Ты удивлен переменой в Мэри, — сказал он. — Она объясняется просто. Мэри — мать. У нее родился сын. Он назван в твою честь Дмитрием.

Спрашивать, кто отец ребенка, было незачем. Волгин протянул руку Владилену.

— Поздравляю вас обоих. А где он, мой тезка?

— В доме Мунция, с Эрой. Она закончила свою работу в истребительном отряде и вернулась на Землю. Правда, на время. И пожелала повозиться с внуком.

— Не буду спрашивать, — сказал Волгин, — здоров ли маленький Дмитрий. С ним, конечно, все в порядке?

— Я видела его вчера днем, — сказала Мэри. — И первое, что он спросил у меня, — это о тебе.

Почему-то ее слова удивили Волгина: ему представлялось, что сын Мэри еще грудной ребенок.

— Сколько ему?

— Скоро будет два года.

И внезапно чувство безысходной тоски охватило Волгина. Зачем его спасли, снова заставили жить, зачем не дали ему умереть?.. Люди вокруг живут полной жизнью, все им доступно, все к их услугам, все радости жизни, они счастливы… А они? Если Мария даже согласится быть его женой, у них никогда не будет детей. Нельзя обрекать еще одно существо на жизнь неполноценного человека, нельзя, невозможно! Это было бы чудовищной жестокостью.

— Ты совершенно здоров, Дмитрий, — сказал Ио. — Поздравляю тебя.

— Не с чем, — сухо ответил Волгин.

Люций, говоривший с кем-то в глубине комнаты, повернул голову, посмотрел на Волгина и побледнел.

2

— Итак, они улетели?

— Да, три года тому назад. Ксения очень не хотела покидать Землю. Но Виктор умер…

— Он не хотел этого, — сказана Мельникова. — Нет, не думай, это не самоубийство. Он заболел. Я думаю, что причиной этом болезни была все возрастающая тоска…

— Я его понимаю, — прошептал Волгин.