Встреча, которой не было

Она подбежала к нему и обняла. Не бросилась на шею, хотя со стороны могло показаться всякое. Просто спешила, не рассчитала скорость и, чтобы не врезаться, случайно обхватила его руками. И тут же отстранилась, словно и в самом деле столкнулась с ним.

– Простите маму, – шепнула Настя, – она вбила себе в голову, что вы как-то причастны…

– Я ее понимаю, я и сам до сих пор ищу виноватых в смерти Полины, в гибели моих друзей…

– Мама тоже хотела бы знать, кто виновен в их гибели.

– Она уже нашла виновного, и ее не переубедить.

Разговор опять коснулся опасной темы, и Анастасия решила отойти от нее:

– Я не знала, что земля и дом принадлежат не нам. Не задумывалась о том, платим ли мы налоги…

– Земля ваша, только надо все оформить документально. Если не хватает площади участка, могу прирезать еще. Когда с меня сняли обвинение и судимость, я вернулся сюда и подумал, что не хочу, чтобы вокруг строились дома, был какой-нибудь поселок, не хочу, чтобы по заасфальтированным дорогам ездили машины и люди тянулись в магазин… Я выкупил все земли в округе до берега реки. Так что не только березовая роща, но и поле, и часть леса теперь наши…

Он сказал «наши», и Настино сердце сжалось, может, от неясного предчувствия, а может, от того, что это прозвучало как «твои и мои». Так они дошли до дома Иволги. Присели в беседке. Вскоре Сева притащил самовар, из трубы которого уже шел дымок. Теперь говорили о чем угодно, только не о прошлом Селезнева. Настя рассказывала о себе, о жизни в Нью-Йорке, о своей учебе в университете. Призналась даже, что едва не вышла замуж, но, как теперь понимает, правильно сделала, что не вышла, ведь любви особой не было, если вообще что-то было.

И как раз после этого позвонила мама.

– Дай трубку этому, – сказала она.

Настя передала мобильник Селезневу, сказав ему, что надо идти домой и что-то приготовить на ужин. Игорь Егорович взял трубку, выслушал Валентину Николаевну и ответил:

– Приходи сама. Здесь твоя дочь, никто ее не съест. Убедишься, что никому ничего здесь не грозит. Тем более тебе и Насте.

Игорь Егорович вернул телефон и объяснил:

– Валя вспомнила, что слышала о Капустине. А заодно предупредила, что, если с тобой что-то случится…

Он не договорил, махнул рукой Севе и попросил готовиться к ужину. Приближался вечер, солнце спускалось к верхушкам леса.

Мама появилась через полчаса. Очевидно, она хотела ограничиться телефонным звонком, но поскольку уж откликнулась на приглашение, то переоделась и привела себя в порядок. Теперь на ней был светлый костюмчик с юбочкой рискованной длины для женщины за сорок. Но Валентина Николаевна знала, что ноги у нее стройные, а к тому же пришла она в туфельках на шпильках.

– Простите, что задержалась, не подумала как-то, что придется идти не по асфальту…

Круглый стол в беседке был накрыт, и за ним уже сидели, кроме Селезнева и Насти, Светлана и Божко. Их позвали на случай, если Валентине Николаевне вдруг захочется выяснять отношения.

Ей приготовили место между дочерью и Божко, и тот сразу проявил учтивость. Поднялся, отодвинул стул и предложил гостье:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Валентина Николаевна не рассчитывала на ужин, поэтому немного растерялась. Да и возможность оказаться рядом с известным актером, красивым мужчиной, все же ей льстила.

А Макс продолжал ухаживать.

– Рекомендую салатик из авокадо с креветками, есть прекрасная бастурма, швейцарский сыр «груйер», – любезничал он, – очень свежий, кстати, сыр.

– Я вообще-то по делу, – ни от чего не отказываясь, заявила Стрижак-старшая, – хотела сообщить, что о Капустине слышала. Мой муж с Ворониным о нем как-то говорили… Даже не один раз говорили. Что именно, конечно, не помню. Но отзывались положительно. Мне кажется, они даже встречались в Париже. Нас и детей оставили в отеле, а сами на полдня пропали. А потом, вернувшись, мой Николай сказал, что скоро у нас все наладится. Я еще тогда подумала: «Что должно наладиться, разве у нас что-нибудь плохо?» Это было где-то за полгода до гибели мужа.

– Капустин разорил наше предприятие, – объяснил Селезнев, – я это знаю абсолютно точно. Знаю, куда ушли наши активы, на что потрачены средства… В результате он стал сказочно богат, я оказался в тюрьме, Коля и Алексей погибли…

Мама Насти не стала спорить. Сева начал разливать вино, и она тоже подставила свой бокал. Это было похоже на примирение. Настя едва сдерживала счастливую улыбку. Селезнев предложил выпить за своих погибших друзей, ближе которых у него никогда никого не было. Валентина Николаевна вздохнула и выпила свой бокал до дна.

– И еще, – продолжил Игорь Егорович, – мне удалось вытащить предприятие из того места, где оно оказалось. И я по-прежнему считаю Колю и Лешку своими партнерами, а потому их жены и дочери вправе рассчитывать на часть прибыли.

– Это по-нашему! – почему-то обрадовался Максим Божко и покосился на обомлевшую Светлану.

– Не надо никаких денег, лишь бы ребята были живы, – вздохнула Валентина Николаевна и полезла в сумочку за платочком, чтобы промокнуть глаза.