Встреча, которой не было

Виллу он приобрел, а заодно и отель в недалекой от острова Чанг Паттайе. Приобрел не на свое имя, разумеется, а по паспорту какого-то бездомного, работавшего сторожем на автомобильной стоянке. Этого сторожа он взорвал в своем автомобиле, предварительно подарив ему свою одежду, в которой в тот день ушел из дома. По дороге к стоянке зашел в магазин и приобрел для себя шмотки попроще. Отдал пакет с дорогим костюмом, рубашкой и галстуком сторожу, сказав, что растолстел и не влезает. Отдал ему и обувь, а потом попросил подвезти его в одно место. Заехали на пустырь, Воронин вышел, предварительно вытащив из лежащей бомжацкой куртки паспорт. Отошел подальше, посмотрел в последний раз на свой автомобиль, после чего «Мерседес» взлетел на воздух. Полыхнуло хорошо, потому что за спинкой водительского кресла стояла двадцатилитровая канистра с бензином.

Фамилия бездомного была Ершов. При нем находился еще и паспорт моряка.

Остров Чанг оказался страной его мечты. Здесь душу ласкало все: солнце, море, пальмы, тайская кухня, тайский массаж и молоденькие смуглые девочки, порой даже слишком молоденькие. Но для Воронина, или уже Ершова, ничего слишком теперь не было. Конечно, порой все это начинало надоедать, и тогда Лешка мотался в Паттайю, езды-то всего три часа. Очень скоро он завел знакомства с русскими, обитающими там постоянно. Не со всеми, конечно, а с такими, которые, как и он, проживали на дорогих виллах, окруженные прислугой и негой. Как выяснилось, многие из этих людей были не в ладах с российским законом. Приняв в свой круг Ершова, они стали считать его равным. Почти у всех был в Таиланде бизнес: гостиницы, мебельные фабрики, торговля морскими моллюсками. А кое-кто промышлял и наркотиками. Этот бизнес был очень прибыльным, и Алексей решил подключиться. Тем более что со сбытом можно было не заморачиваться – в Паттайе он познакомился с людьми, которые сами приезжали туда в поисках партий товара и контактов. Деньги повалили.

Кончилось все плохо. Сдала его проститутка-метиска, умело скрывающая знание русского языка и то, что работает на полицию. Обыск на вилле ничего не дал – и это спасло. Но четыре года пришлось просидеть в тюрьме. Его не ломали, как остальных: начальство знало его возможности, и Алексей не скупился. Но все равно было больно… Было мучительно больно от того, что в то самое время, когда он парился, отбиваясь от мух и тюремных попрошаек, в России блаженствовал и процветал Селезнев.

Четыре года такой пытки, хотя впаяли десятку. Тюрьма ничего не дает человеку, кроме татуировок и спокойной уверенности в своей правоте. Отбывавший срок за убийство японец, мастер ирэдзуми, выколол на его теле кондзеу – татуировки якудзы: на спине – символ власти «рю», огромного дракона. А на руках – изображения «якши», демона ночи. Мастер, правда, посоветовал никогда не показывать свое тело членам якудза, а то будут проблемы. Алексей и не собирался.

Потом, уже в Хабаровске, в массажном салоне, его тело увидела молоденькая китайская массажистка. Он заметил страх и угодливость в ее глазах, почувствовал, как дрожат ее старательные пальцы: она работала на износ, спрашивая время от времени: «Господина довольна?» Массажистка вымоталась до изнеможения и позвала себе на смену другую, такую же нежную и дрожащую от страха. Иногда в кабинку заглядывали местные авторитеты, пригласившие его туда, заглядывали и восхищались искусством, хотя читать язык татуировок могут немногие.

Он вернулся в Россию, чтобы отомстить, приехал в родной город и даже заходил несколько раз в ресторан, некогда ему принадлежавший. Видел свою дочь и даже разговаривал с нею, не испытывая никаких чувств – вполне смазливая девица с коровьими глазами, в которых не было ничего – никаких мыслей. Он не любил дочь, не любил жену. С Ниной случайно столкнулся в аэропорту Нью-Йорка, не узнал жену издали, а то бы обошел стороной. Нина стояла с Валей Стрижак, но он сделал вид, что не знаком с обеими. Кто такая Нина, чтобы ее помнить? В мире была только одна женщина, которая стоила того, чтобы не забывать ее и любить вечно, – Иволга. Любовь – единственное счастье, которое может быть дано человеку, но он убил свое счастье собственными руками. И не мог этого простить Селезневу, из-за которого так случилось.

Он снял квартиру в Лесном, чтобы следить за своим врагом. Смотрел на него издали, украдкой, чувствуя, как ненависть смешивается в нем с радостной яростью: он прибыл вовремя – в тот самый момент, когда Селезнев полюбил снова, полюбил, вероятно, так же сильно, как любил Полину. А в этом Воронин не сомневался, потому что Игорь двигался, разговаривал, как и прежде, много лет назад… Селезнев смотрел на незнакомую Воронину девушку точно так же, как когда-то на Иволгу, предназначенную не для него. Алексея трясло от предстоящей радости события, которое он запланировал: он решил не убивать врага, а повторить то же, что уже сделал однажды: убить девушку, чтобы стереть в душе Селезнева всякие мечты о возможном счастье.