Встреча по-английски

– Они хотели к Восьмому марта приурочить, но тут я скалой встала, потому что за две недели мероприятия такого масштаба не готовятся. Но и позже конца марта никак, потому что у них подписание соглашения на это время запланировано. Так что ориентировочно мы его на двадцать пятое поставили. Отгуляют, отпразднуют, документы свои подпишут, начнут проект реализовывать. А нам спасибо, мы свободны. В общем, Машунь, неделя на идею у тебя, не больше.

– Пожелания какие-то есть? – спросила Маша, которая, на самом деле, уже прикидывала в голове варианты праздника с «английской спецификой». Хорошо все-таки, что она познакомилась с Дэниелом, можно будет попросить у него консультацию по английским традициям, а то ведь сама она ничегошеньки в этом не понимает.

– Нет, все отдано нам на откуп, – Лавра тоже пожала плечами, – как всегда. У нашего агентства, Маша, такая репутация, что нам никто пожеланий не высказывает, наоборот, нас слушают, открыв рот. И вот в этом, дорогая, самая большая заслуга – твоя.

– Да ладно вам, Валерия Сергеевна, – засмущалась Маша. Она всегда смущалась, когда ее хвалили. Смущалась и чувствовала себя самозванкой.

Она внезапно почувствовала, что соскучилась по работе, которую действительно делала хорошо и очень любила. Отпускной морок, душный, парализующий волю, куда-то рассеивался. Маше казалось, что она даже дышать стала глубже и свободнее.

Не откладывая дела в долгий ящик, она созвонилась с помощником Рафика Аббасова, приветливой девушкой, которую звали Марьяной, договорилась о встрече и спустя пятнадцать минут уже ехала на нефтеперегонный завод.

Марьяна оказалась ответственной, поэтому пропуск на вахте Машу уже ждал, дорогу в заводоуправление ей любезно показал охранник, которому Маша улыбнулась искренне и по-доброму, поскольку работал он на том же посту, что и Михалыч, территория выглядела чистой и ухоженной, с тщательно прочищенными дорожками, ровными, аккуратными сугробами, голубыми соснами, уходящими в бездонную синь неба, и отделанными одинаковыми плитами зданиями, оснащенными кондиционерами.

Собственно завод с его промышленной площадкой, которая по ночам освещалась тысячами лампочек, даря городу уникальной красоты арт-объект, привлекающий внимание всех проезжающих, был чуть в стороне. Маша сейчас находилась на территории заводоуправления, на которой, как она знала, располагался еще лабораторный корпус, а также социальная инфраструктура – бассейн, спортивный зал, столовая и даже своя небольшая амбулатория со стоматологическим кабинетом, который Аббасов оснастил самым современным оборудованием.

О людях здесь заботились не на словах, а на деле. Зарплату платили исправно, и «белую», правда, за пьянство и прогулы выгоняли сразу, без разговоров и лишнего «собеса». Насколько знала Маша, текучки на заводе не было, а очередь желающих работать именно здесь, наоборот, была всегда.

Репутация у предприятия в целом и его руководителя в частности вызывала трепет, и Маша была рада потешить собственное любопытство и в ходе совместной работы посмотреть на ситуацию изнутри. Ей было интересно узнавать про новых в своей жизни людей. Все они были разные, и у всех можно было чему-то поучиться.

Войдя в главное здание заводоуправления, она остановилась и покрутила головой в поисках лестницы. Марьяна сказала, что ей на третий этаж.

– Do you need help? – услышала она и обернулась.

Из двери, за которой как раз виднелась искомая лестница, к ней навстречу спешил высокий, довольно красивый мужчина.

– Нет, спасибо, я уже поняла, куда мне идти, – автоматически ответила Маша по-английски и внутренне даже рассмеялась над собой. Ну надо же, как ей в последнее время везет на англичан! Могла ли она три недели назад хотя бы мечтать о подобной разговорной практике?!

– Прекрасно, – бодро ответил мужчина. – Тогда могу ли я проводить вас туда, куда вам нужно? Кстати, позвольте представиться. Меня зовут Гордон Барнз.

– Мария. Мэри. Благодарю вас за помощь, мне нужен кабинет помощника директора. Ее зовут Марьяна.

– Оу, Марьяна… Конечно, я покажу вам. – И Гордон Барнз широкими шагами пошел впереди Маши, показывая ей дорогу и распахивая все встречающиеся по ходу двери. Обходительности ему было не занимать.

– Мэри, а будет ли наглостью с моей стороны, если я попрошу вас показать мне город? – спросил он, когда они уже поднялись на третий этаж и подошли к одной из дверей, украшенной табличкой, на которой красовался знак кислорода. Это Маша помнила со школьного курса химии, хотя науку эту никогда не понимала и терпеть не могла.

– Как интересно, – сказала она непроизвольно.

– О, это придумка господина Аббасова – отмечать кабинеты не номерами, а знаками периодической системы Менделева. Без Марьяны он как без рук. Жить не может. Как человечество без кислорода, поэтому она – кислород.

– А сам господин Аббасов? – спросила заинтересованная Маша.

– А он силициум…

– Кремний, – напрягла извилины Маша. – Созвучно слову «кремень».

– Да, возможно. Так что, вы покажете мне город?