Встреча. Повести и эссе

В эссе К. Вольф лаконичнее, строже придерживается уже опубликованных или архивных материалов, здесь речь идет не о литературной гипотезе, а о максимальном приближении к истине: о скрупулезно документальном (и тем не менее художественном) воспроизведении судеб Каролины фон Гюндероде и Беттины фон Арним. Если первая из них настроена максималистски: либо все, либо ничего, то вторая чуть-чуть смещает акценты: насколько возможно — все, но исходя из конкретных условий, из того, что дано исторической ситуацией. Сравнительно благополучный жизненный путь Беттины фон Арним потрясает, пожалуй, глубже и основательнее, чем трагический расчет с жизнью Каролины фон Гюндероде. Вначале Беттина — воздушно-эфемерное создание, непосредственная романтическая натура, живая и любознательная, заинтересовавшая самого Гёте[8], затем (с 1811 г.) — верная и надежная спутница жизни известного писателя-романтика Людвига Ахима фон Арнима (1781–1831), вырастившая семерых детей, постоянно занятая домашними хлопотами, и, наконец, в 1830—1850-х гг. — активная поборница демократических, а нередко и революционно-демократических идей и убеждений, что в условиях Пруссии середины XIX века свидетельствовало о ее незаурядном мужестве.

В 1837 году, например, Беттина фон Арним защищает братьев Гримм, изгнанных вместе с пятью другими профессорами из Геттингенского университета за отказ признать незаконную отмену конституции ганноверским королем, и умело добивается их приглашения в Берлин Фридрихом Вильгельмом IV. Криста Вольф сообщает и об исторически вероятной встрече Беттины фон Арним с молодым Марксом в 1842 году. В 1843 году, на волне революционно-демократического подъема сороковых годов, Беттина фон Арним издает том «Книга в дар и владение королю», где пытается раскрыть прусскому монарху истину о подлинном положении трудящихся классов Германии, используя документальные материалы и свидетельства (посвящение королю позволило писательнице обойти цензуру). Книга эта, как и некоторые другие гражданские поступки Беттины фон Арним, сыграла довольно заметную роль в общедемократическом движении в Германии. По-своему интерпретируя жизненную позицию этой талантливой и мужественной женщины, К. Вольф пытается решить и свою литературно-эстетическую проблему, о которой говорилось выше.

Как видно из сказанного, эпоха, привлекшая к себе внимание многих крупных писателей ГДР, необычайно драматична, насыщена сложными конфликтами и потому, естественно, интересует художников слова. Однако нередко писатели — Эрик Нойч, Криста Вольф, да и Франц Фюман — не просто интересуются благодатной темой, важнейшими страницами прошлого своей страны и своей культуры, они ищут своих духовных предтеч. Эту мысль ярко сформулировал Эрик Нойч:

«Каждый писатель ищет своих литературных предков. И каждый выбирает в зависимости от своего вкуса, темперамента (и от живущей в душе просветленной юношеской романтики), но прежде всего в зависимости от духовного родства, которое чувствует писатель более поздней эпохи к тому или иному из своих предшественников, писателей прошлой эпохи, — то есть в этом выборе много субъективного, не всегда целиком совпадающего с общей, научно-обоснованной правдой о том или ином авторе».[9]

Своим духовным предтечей Эрик Нойч, к примеру, называет Георга Форстера:

«Своей жизнью и своим образом мыслей он воплощает лучшее достояние революционных и реалистических немецких традиций. И разве нам сегодня что-нибудь мешает творить, используя богатства его эстетического опыта?»[10]