Встреча с границей

Но обстоятельства и на этот раз сложились иначе и не позволили Андрею провести субботний вечер в кругу семьи. Ему пришлось дежурить по заставе. Помощник Андрея лейтенант Козлов, который должен был дежурить, попросил отпустить его в село. В том селе жила учительница Аня Величко. Андрей не раз видел эту тоненькую, похожую на подростка девушку с большими робкими глазами. За два месяца, которые прожил Петя Козлов на заставе, молодые люди полюбили друг друга. Петя уже поговаривал, что после Аниного отпуска они поженятся. А как раз завтра Аня и собиралась уезжать в Полтаву, чтобы спросить у родителей позволения на брак. Андрей отпустил Петю. Он не мог ему отказать.

Привычный ритм жизни заставы увлек Андрея. Народу на заставе было много, и как только стемнело, дверь небольшой комнаты, названной «канцелярией», почти не закрывалась. Наряды то уходили, то возвращались. Андрей ставил задачи уходящим, выслушивал скупые доклады возвращавшихся, смысл которых сводился к одному: с самого вечера на той стороне замечена какая-то подозрительная возня.

В первом часу вместе со старшиной Шелудько Андрей сходил на правый фланг, проверил наряды, а когда на востоке забрезжил рассвет, был уже на заставе.

Андрей и Шелудько еще не успели отдышаться и снять оружие, как в канцелярию влетел красноармеец Проскурин.

— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться! — выпалил он во весь голос.

— Тише, Проскурин, заставу разбудишь, — урезонил Андрей, как всегда пристально вглядываясь в лицо бойца и стараясь определить, кто перед ним: Василий или Николай.

Василий и Николай Проскурины были братьями-близнецами, как две капли воды похожие не только лицом, фигурой, походкой, но и характером, еще не совсем сложившимся и уравновешенным.

— Это ты, Василий? — спросил наконец Грабчак..

— Так точно, товарищ начальник.

— Что у тебя?

— Да вот табачком и яблоками угостить зашел. Мамаша посылку прислала. Прошу! — и он положил на стол пачку душистого табака и десяток больших ароматных яблок.

— Спасибо. Табачком мы со старшиной попользуемся, а яблоки забирай, с братом съедите...

Когда Проскурин ушел, Андрей и Шелудько свернули «по царской», как любил говорить старшина, и вышли на крыльцо. Прикурили, затянулись. Уже заметно посветлело. В потускневшем небе неярко горели далекие звезды. Из-за горы, прозванной солдатами «верблюжьей спиной», веял предутренний ветерок. Судя по всему, день занимался ясный, безоблачный, щедрый на солнце и тепло.

Вдруг почти над самой крышей заставы просвистел снаряд, тут же ахнул взрыв и многоголосым эхом загрохотал в горах.

Это было так неожиданно, что Андрей сначала подумал: «Ведь правду говорили — будут маневры. Вот они». За первым выстрелом последовал другой. Теперь снаряд разорвался перед заставой, в щепы разнес одинокий бук.

— Что они по заставе-то палят!.. — Грабчак зло выругался, и тотчас же его сознание обожгла невероятная мысль: «Война!» Да, это война, сомнений не было. Надо поднимать заставу. Только Андрей хотел кинуться назад, как увидел, что с румынской стороны на крыльцо направлен пулемет. Почему же он не стреляет? Почему? Ясно, почему! Ждет, когда на крыльцо выскочат красноармейцы, чтоб побольше уложить.

Андрей слышит грохот в казарме. Кто-то поднял заставу «в ружье!»

— На крыльцо не выходить, прыгать через окна! — не поворачивая головы, кричит Андрей. Поняли! Он слышит, как красноармейцы разбирают оружие и выпрыгивают в распахнутые настежь окна.

Грабчак косит глазом на Шелудько. Тот стоит не двигаясь: «Сообразительный!»

— Старшина, по счету «три» прыжком в окоп! — шепчет Андрей, показывая взглядом на ход сообщения, вырытый перед самым крыльцом несколько дней назад.

— Раз, два, три! — и их сдувает словно ветром. В то же мгновение раздается глухая пулеметная очередь. Пули свистят над самой головой и впиваются в здание заставы. Снова тихо. Фашистский пулеметчик ждет: не покажутся ли на крыльце советские солдаты. Черта лысого дождешься, нашел дураков! Но что это: поднятая шумом, протирая кулачком заспанные глазенки, спотыкаясь, на крыльце появляется трехлетняя дочь Андрея Майя.

— Куда она там смотрит! — выругал жену Андрей. Его сердце замерло от ужаса. Вот-вот раздастся пулеметная очередь, и все будет кончено. Но пулеметчик молчит. Снова та же дьявольская хитрость. Ждать нельзя, надо спешить на выручку дочери. Андрей прыгает, но его на какое-то мгновение опережает красноармеец Баранов. Очертя голову он бросается к девочке и, схватив в охапку, уносит за дом. Пулеметчик обдает их дождем пуль, но ни одна не задевает ни Майю, ни Баранова, ни Андрея.

Как и положено по боевому расчету на случай вооруженного нападения на заставу, Баранов немедля подседлал двух коней, посадил на одного из них Таню с Аллой и на другого сел сам с Майей и отвез их в Черновцы, в штаб отряда. К полудню он был уже на заставе.