Встреча с хичи. Анналы хичи

– Я думаю, теперь вы хотите увидеть существа, нападавшие на лежебок. – Он вежливо подождал, пока Альберт уберет свое изображение, потом заместил его новым. Показался город лежебок. Существа огромные, размером с голубых китов, но с осьминожьими щупальцами, в которых они держали оружие, систематично уничтожали город.

– Имитация весьма приблизительная, – виновато сказал Двойная Связь, – но в основных чертах верная. Весьма вероятно отсутствие иных конечностей, помимо щупалец: лежебоки обязательно заметили бы руки или ноги, так как сами они их имеют.

– А размер? – спросил Альберт.

– О да, – ответил Двойная Связь, утвердительно тряся запястьями, – это совершенно определенно. Относительные размеры убийц и лежебок надежно обоснованы.

– И они гораздо больше свиней вуду, – сказал Альберт.

Алисия Ло шевельнулась.

– Я думала… – Она заколебалась. – Я думала, Враг – единственная другая раса, способная к космическим полетам.

– Да, – кивнул Альберт.

Я выжидательно смотрел на него. Но он молчал. Я сказал:

– Давай, Альберт! Да, единственная, так все считали, кроме тебя, потому что ты всех умнее.

Он ответил:

– Я на самом деле не знаю, Робин. Но скажу вам, что думаю. Я думаю, что ни существа, едва не уничтожившие лежебок, ни создания, которых продолжают изображать свиньи вуду, на самом деле не были космическими путешественниками. Я думаю, их привезли туда.

Двойная Связь сказал:

– Я тоже так считаю, Альберт. Я считаю, что эти убийцы на самом деле не Убийцы. Сами Убийцы физически не нападали на других, хотя, вероятно, перевозили существа, которые это делали. Поэтому мне больше нравится ваше их название – Враг. Я считаю его более точным, – сказал он, глядя на Альберта.

Но Альберт не ответил.

Гости не доставляют никаких забот, если их не нужно кормить и менять им постельное белье. К своему удивлению, я обнаружил, что мне нравится присутствие Алисии Ло на корабле, как ни казалась она увлеченной человеком, которого я считал совсем бесполезным. Еще больше удивило меня, что сам Кассата стал почти паинькой. Прежде всего он больше не надевал мундир. Так мне кажется. Большую часть времени я понятия не имел, во что он одет, потому что они с Алисией находились в каком-нибудь своем уединении. Но когда мы были вместе, на нем бывало что-нибудь обычное: шорты и рубашка, костюм для сафари с элегантным белым галстуком (на Алисии все время – сверкающее вечернее платье).

Но, как мог бы сказать Альберт, термальное равновесие было достигнуто. Потому что Хулио Кассата стал более переносим, а я все больше нервничал, беспокоился… да, был глупым.

Я пытался скрыть это. Напрасная трата времени: разве можно что-нибудь скрыть от моей дорогой портативной Эсси? Наконец она прижала меня.

– Хочешь поговорить об этом? – спросила она. Я попытался ответить ей широкой улыбкой. Но вместо этого выдал лишь мрачное пожатие плечами. – Не со мной, черт побери! С Альбертом!

– Но, милая, – возразил я, – о чем поговорить?

– Не знаю о чем. Может, Альберт знает. Но ты ведь ничего не потеряешь.

– Конечно, ничего, – ответил я, собираясь согласиться… намереваясь также сделать так, чтобы мое согласие было сардоническим. Может, с дерганьем бровью. Но заметив ее взгляд, я торопливо сказал: – Конечно. Альберт!

Но когда Альберт появился, я просто сидел и смотрел на него.

Он терпеливо смотрел на меня в ответ, попыхивая трубкой, ожидая, пока я заговорю. Эсси из вежливости удалилась – мне хотелось думать, что из вежливости, а не от презрения и скуки. Так мы сидели некоторое время, потом мне пришло в голову, что я действительно хочу кое о чем поговорить с Альбертом.

– Альберт, – сказал я, довольный, что нашел тему для разговора, – на что это похоже?

– Что именно, Робин?

– То, где ты был до того, как появился здесь, – сказал я. – Каково это – ну, ты знаешь – растворяться? Когда я велю тебе уйти? Когда ты ничего не делаешь. Когда становишься частью гигабитного запаса информации. Когда перестаешь существовать, быть… ну… собою, а становишься пучком кусочков и частей, плавающих в огромном электронном амбаре, становишься строительными блоками для создания чего-то нового.

Альберт не застонал. Он только посмотрел так, словно ему очень хочется застонать. И сказал, весь пропитанный терпением:

– Мне кажется, я вам уже говорил, что когда я не запрограммирован быть вашей активной информационной программой, различные биты памяти, которая и есть «Альберт Эйнштейн», используются в общем запасе. Конечно, общий запас памяти на «Истинной любви» гораздо меньше существующей всемирной гигабитной сети, хотя тоже достаточно велик и пригоден для решения множества задач. Об этом вы спрашиваете?

– Да, Альберт. Так каково это испытывать? Что ты чувствуешь?

Он вытащил трубку – знак, что он обдумывает мой вопрос.

– Не знаю, сумею ли я объяснить это, Робин.

– Почему?

– Потому что вопрос неверно сформулирован. Вы предполагаете существование «меня», способного «чувствовать». Но когда мои части распределены по другим задачам, «меня» не существует. Кстати, и сейчас «меня» тоже нет.

– Но я тебя вижу, – сказал я.