Встреча с хичи. Анналы хичи

– Упрямый человек! Зачем откладывать? Можно было провести трансплантацию несколько недель назад, и ничего этого бы не было.

– Мне не хотелось, – объяснил я, – к тому же Альберт заверил, что у меня было еще время.

– Было время! Конечно, было время! Неужели нужно тянуть до тех пор, пока не произойдет что-то непредвиденное? И тут ты понимаешь, что времени уже нет и приходится умирать. Я тебя люблю живого и теплого, Робин, а не программу из «Здесь и Потом»!

Я потерся о нее носом и подбородком.

– Больной! Убирайся от меня! – рявкнула она, но не отстранилась. – Ха! Теперь тебе лучше!

– Гораздо лучше.

– Достаточно, чтобы поговорить серьезно и назначить время операции?

Я подул ей в ухо.

– Эсси, – сказал я, – обязательно, но не в данную минуту, потому что, если я правильно помню, мы с тобой не закончили одно дело. Не с Альбертом. Будь добр, старый друг, отключись.

– Хорошо, Робин. – Он улыбнулся и исчез. Но Эсси держала меня, долго глядела мне в лицо, потом покачала головой.

– Робин, – сказала она. – Ты хочешь, чтобы я записала тебя как программу «Здесь и После»?

– Нисколько, – ответил я, – и вообще я сейчас хочу поговорить не об этом.

– Поговорить! – фыркнула она. – Ха, знаю я, как ты говоришь… Я хочу сказать, Робин, что если я тебя запишу, то кое-что обязательно изменю!

Ну и денек получился! Неудивительно, что некоторые незначительные обстоятельства я забыл. Моя секретарская программа, конечно, мне напоминала, так что я не удивился, когда отворилась дверь и появилась процессия официантов во главе с дворецким. Принесли обед. Не на двоих. На четверых.

– О мой бог! – воскликнула Эсси, ударив себя по лбу тыльной стороной ладони. – Твой бедный друг с лягушечьим лицом, Робин! Ты пригласил его на обед. И только взгляни на себя! Босые ноги! Сидишь в белье! Ты некультурный, Робин. Иди одеваться немедленно!

Я встал, потому что спорить бессмысленно, но все же сказал:

– Я в белье, а ты разве нет?

Она презрительно взглянула на меня. На самом деле на ней такая китайская штука с разрезом на боку. Похоже и на платье, и на ночную рубашку, и она использовала ее в обоих качествах.

– Нобелевский лауреат, – укоризненно сказала она, – сам определяет, что ему прилично носить, а что нет. К тому же я уже приняла душ, а ты нет и потому пахнешь сексуальной деятельностью… и, о боже, – добавила она, наклонив голову и прислушиваясь, – я думаю, они уже здесь!

Я направился к ванной, а она к двери, но я еще услышал звуки спора. Один из слуг тоже внимательно слушал, причем рука его бессознательно устремилась к выпуклости под мышкой. Я вздохнул и направился в ванную.

На самом деле это не ванная. Можно назвать купальным номером. Ванна по размерам достаточна для двоих. Может, даже для троих или четверых, но я о большем, чем двое, не мог думать. Иногда я гадаю, что эти арабские туристы делали в таких ваннах. В самой ванной имелось скрытое освещение, из окружающих статуй лилась холодная или горячая вода, весь пол покрыт толстым ковром. И все вульгарные туалетные принадлежности скрыты в собственных декорированных уголках. Все очень аккуратно.

– Альберт! – окликнул я, снимая рубашку через голову, и он тут же отозвался:

– Да, Робин?

В ванной нет видео, только голос. Я сказал:

– Мне тут нравится. Проследи, чтобы нечто подобное было установлено на Таппановом море.

– Понятно, Робин. Но пока не могу ли я напомнить вам, что гости уже ждут?

– Можешь, потому что ты уже напомнил.

– К тому же, Робин, вам нельзя переутомляться. Те медикаменты, что я вам дал, это только временное средство, и потому…

– Отключись, – приказал я и пошел в гостиную, где ждали гости. Стол был уставлен хрусталем и фарфором. Горящие свечи, вино в охладителе, вежливо дожидающиеся официанты. Даже тот, с выпуклостью под мышкой. – Прости, что заставил тебя ждать, Оди, – сказал я, улыбаясь, – но у меня был тяжелый день.

– Я уже говорила им, – сказала Эсси, передавая тарелку восточного обличья девушке. – Пришлось: этот глупый полицейский у двери счел их террористами.

– Я попытался объяснить, – подхватил Уолтерс, – но он не понимает по-английски. Миссис Броудхед разобралась с ним. Хорошо, что вы говорите по-голландски.

Она изящно пожала плечами.

– Если знаешь немецкий, знаешь и голландский. Это одно и то же, если говорить громко. К тому же, – добавила она, – это всего лишь состояние ума. Скажите, капитан Уолтерс, если вы что-то говорите, а собеседник вас не понимает, – что вы подумаете?

– Ну, я подумаю, что сказал что-то неправильно.

– Ха! Совершенно верно! Ну а я подумаю, что он неправильно меня понял. Это главное правило для разговора на иностранном языке.

Я потер живот.

– Давайте поедим, – предложил я и направился к столу. Но все же не пропустил взгляда Эсси и постарался быть гостеприимным. – Ну, мы печально выглядим. – Я имел в виду гипс на руке Уолтерса, синяк на щеке Джи-ксинг и распухший нос Эсси. – Вы колотили друг друга?