Встреча (сборник)

Будем вечные друзья

В альбоме фотография лежит,

Она уже с годами пожелтела.

А рамочка имеет сердца вид,

На фотографии – два бравых офицера.

«Будем вечные друзья» —

Написано на ней.

Но тот, что слева – он погиб,

Не дожил до Победы.

А тот, что справа —

Как и первый, тоже

Родине служил

И мстил врагу за друга.

Приближал Победу.

Они шли вместе под обстрел,

Не прятались за спины.

И каждый в сорок поседел —

Такие сильные мужчины!

От ужаса фашизма мир спасли,

Не все домой вернулись…

Они боролись, как могли,

Но многие погибли.

Им память вечная от нас!

Пусть помнит мир их подвиг,

Ведь каждый миг и каждый час

Они нам подарили.

Про Нюру и Клаву

Дайте покурить…

Перед пасхой они с сестрой закупали по дешёвке искусственные цветы и продавали около метро уже по другой цене.

Обе пенсионерки: Нюра – по возрасту а Клава – по инвалидности. Пенсия небольшая, и решили немного подзаработать. Так они делали каждый год.

Как-то видит Нюра – из метро поднимается к выходу на улицу пожилая женщина, тяжело дышит и всё время останавливается, чтобы передохнуть. Нюра подошла к ней.

– Что с Вами? Вам помочь? Может быть, проводить до дома?

– Ой, милая. Сейчас отдышусь и дальше пойду. В поликлинике месяц назад медосмотр пожилых проводили. Мне сказали, чтобы я курить бросила. Вот бросила. Теперь совсем не могу ходить. А прежде нормально было.

– Да кто ж Вам сказал, что надо резко бросить курить? Голову оторвать такому врачу! Нельзя резко бросать. Надо каждый день снижать количество выкуренных сигарет на одну штуку, – по-деловому объясняла ей Нюра.

– Да не сигареты, а папиросы «Беломор-канал» я всю жизнь курила. И нормально себя чувствовала.

– А сколько Вам лет?

– Да уже семьдесят пять! И чего я их послушалась Не век же жить! И что мне теперь делать? Хоть снова начинай.

– Раз уж Вы не можете без курева – курите потихоньку лучше сигареты с фильтром.

Шли, беседовали, дошли до её дома. Так Нюра её и проводила, и научила, как жить дальше. Вернулась потом на своё место к Клаве и говорит:

– Знаешь, Клава, ни за что не брошу курить! Вот врачи со своими советами до чего довели человека! Курила всю жизнь «Беломор-канал» и семьдесят пять лет прожила, а они ей – бросай! Легко сказать – бросай. С привычкой нелегко расстаться! Лучше не начинать курить!

Поторговали, чего-то подзаработали, купили по дороге пива, пришли домой, сели на кухне, смачно закурили. Помолчали. Пивка выпили и посмеялись над собой и над всем, что происходит вокруг.

Так и живут две сестрички – не хитро, без глобальных проблем, а дома у них всегда чисто, уютно и душевно.

29.11.07

Приехали

Звонит соседка Нюра по площадке:

– Оль, зайди, мы приехали.

Нюра и Клава ездили в деревню хоронить брата. Умер в пятьдесят лет. Много пил, и начались глюки. Где-то прилёг и замёрз.

– Ну, как вы съездили? – спрашиваю.

– Да вот съездили, похоронили.

– Маму не забрали? Сколько ей сейчас лет?

– Да маме-то восемьдесят девять лет будет. Не хочет в город ехать. Вы, говорит, девки, сами тут оставайтесь. А чего мы там сейчас будем делать. Вот уж посадка начнётся, поедем. Сейчас здесь дел полно: за два месяца надо рассчитаться за все коммунальные, пенсии получить.

– Девочки, а вы хорошо выглядите, помолодели.

– А на свежем воздухе, чего нам. Никакой тебе косметики, вода чистая. Воздух свежий. А я вот покрасилась, видишь?

– Вижу, Нюра, вижу. Ещё вижу, не нашла ли ты себе кавалера там?

Обе – и Нюра, и Клава – залились звонким смехом.

– Да ты садись, садись, мы тебе такое расскажем! Конечно же, я нашла!

И опять хором – ха-ха-ха.

– Теперь уж рассказывай, кого ты себе нашла?

– Значит так. Борька-то умер, царство ему небесное, пусть земля ему будет пухом, – рассказывает Нюра, – Надо получить свидетельство о смерти. Поехала в райцентр в собес. Ехать не ближний свет: на электричке два часа, да пешком пять километров. А дороги сейчас, знаешь, какие: песок, земля, глина – всё перемешано. Еле добралась. Пока по всем кабинетам находилась, у них перерыв, ждала, закусила на двести пятьдесят рублей. Представляешь? Там двести пятьдесят, здесь двести пятьдесят. А дадут за умершего всего одну тысячу.

– А почему так мало?