Встреча в Тельгте. Головорожденные, или Немцы вымирают. Крик жерлянки. Рассказы. Поэзия. Публицистика

Сегодня они постепенно вытесняют с рынка гютермановский шелк для шитья, но началось все это с бечевки, какой раньше очень часто, а сегодня все реже пользуются мальчики, когда запускают змеев. Перзенник, одиночка с самого детства, единственный ребенок, и за партой тоже, и на школьном дворе тоже, Перзенник, всегда искавший сближения и создававший вокруг себя дистанцию, Перзенник, которого во все времена ставили на одиночный пост, хоть на трудовом фронте, хоть в армии, хоть как заведующего складом, хоть — позднее, на миусском фронте — как артиллерийского корректировщика, Перзенник, который даже во время шестимесячного пребывания в американском плену не сподобился попасть в массовый лагерь под Регенсбургом, а напротив, был исторгнут из этой скученной общности и получил на аэродроме под Фюрстенфельдбруком изолированный, но весьма желанный из-за улучшенного рациона пост: Перзеннику поручили при помощи палки с гвоздем на конце убирать бумажки с газона — Арно Перзенник, которого ничей мизинчик не сумел завлечь сперва в помолвку, а потом в женитьбу, которому избранная профессия — он служил киномехаником в пригородном кинотеатре — навязывала в спутники одиночество, ибо был он отделен не только от публики, но и от билетерш, он, по сути дела общительный, разговорчивый и отзывчивый человек, хотел желал требовал жаждал искал криком кричал в поисках друга и в результате приобрел бечевку.

Но нет, не для этого он купил целых двенадцать метров. В парке Теодора Хойса он натянул ее от дерева, это был клен, через тропинку, по которой редко кто ходил, другой конец держал сам, в кустах, на уровне головы, и минут через двенадцать после завершения всех приготовлений — а за это время под его бечевкой пробежало лишь двое играющих ребятишек — сбил «борсалино» с головы служащего купеческой конторы Германа Плётца. Перзенник отпустил свой конец бечевки, поднял шляпу с земли, почистил ее предусмотрительно захваченной из дому щеткой и с разными словами вернул хозяину. Они подружились. И дружба эта имела успех. Ибо Перзенник и Плётц вытеснили с рынка потермановский шелк для шитья. Они открывают один филиал за другим и не устают делать инвестиции.

Один из наших сограждан — карнавальный принц

В некоем нижнерейнском городке, отнюдь не в Гревенбройхе и не в Кайзерверте, а в моем из разных соображений не названном здесь родном городе избранного там карнавального принца, вполне состоятельного торговца радиотоварами, примерно в конце пятидесятых годов постигла такая неудача, от которой до сих пор Господь миловал большинство из нас. Газеты — и не только местные — на несколько недель получили благодарный материал, усердно, как это бывает, загаживая собственное гнездо, и лишь юмор, чудесным образом снова и снова отрастающий юмор наших рейнских сограждан способствовал беспрепятственному протеканию поры карнавала, которая, как ни крути, тянется от одиннадцатого ноября до великопостной среды.

Пока выбирали принца и — в свою очередь — избранную им принцессу фройляйн Хортен — младшую дочь строительного подрядчика, все выглядело довольно весело, тем более, что и соискатель господин Бойтц, и гордый родитель Хортен не поскупились, да и местная пивоварня намеревалась щедро поддержать выборы. Господин Бойтц входил в объединение «Братья Хоппедиц» — маленького, возникшего лишь после войны, но чрезвычайно активного общества, в чьей поддержке наш торговец радиотоварами мог не сомневаться. Но решающую роль сыграли в этом деле сине-белые. Однако хотя господин Бойтц был избран именно благодаря поддержке этого весьма значимого традиционного союза, приходится к великому сожалению предположить, что именно в рядах упомянутого союза следует в дальнейшем искать клеветников и злопыхателей.

Согласно неписаному, но свято соблюдаемому с начала девятнадцатого века и гротескным образом принесенному французской оккупацией закону, у нас в городе именно правящий бургомистр наделен правом публично вручать вновь избранному принцу или, как его в шутку величают, «его дурачеству» знаки достоинства, как-то: дурацкую колотушку и колпак с бубенчиками. Когда господин Бойтц, ведя под руку фройляйн Хортен и сопровождаемый гвардией принца — примерно дюжиной развеселых девушек и своим еще не ушедшим от дел предшественником Раффратом, владельцем лавки деликатесов, поднимался по изогнутой парадной лестнице нашей красивой и не лишенной художественного значения ратуши, повсюду еще царила вдохновенная радость, которая скоро, очень даже скоро обернулась потрясением.