Встречи

Когда приблизились к высотам, на которых засел противник, Терентьев приказал дозорным прощупать пролегавший между ними овраг. Нельзя ли, прячась в тени его крутых склонов, проникнуть во вражеский тыл? Это было бы очень важно. Над холмами то и дело взвивались осветительные ракеты.

Федор и Зайцев исчезли в темноте, а разведчики притаились за склоном холма. Здесь было сравнительно тихо. Толща холма смягчала грохот орудий.

И вдруг издалека донесся приглушенный расстоянием звук громкоговорителя.

Чей-то голос на плохом русском языке кричал в пустоту степи:

- Солдаты Красной Армии, сдавайтесь! Вы окружены!.. Выбирайте между жизнью и смертью!..

Слова звучали так жалко и неубедительно, что диктор, повторив призыв два раза, умолк, а чтобы подбодрить своих солдат, включил джаз.

Что это, неужели вправду? Больше похоже на страшный сон. Стрельба, ночь, скользкий скат заснеженного холма, ракеты, точно на празднике, ветер и эти ноющие звуки…

Вернулся Зайцев и тихо доложил Терентьеву, что в овраге установлен пулемет, но что с правой стороны его можно обойти. Терентьев приказал всем рассредоточиться и ползти, не теряя друг друга из виду. Марьям ползла предпоследней. Было очень трудно, руки то и дело проваливались в свежий, еще рыхлый снег и натыкались на острую, колючую траву. Но передний край уже совсем близко, надо ползти, напрячь все силы, но ползти. Медицинская сумка все время сбивается под бок, и ужасно трудно управляться с нею и с автоматом одновременно. Но надо ползти, ползти…

Вдруг по цепи передается тихая команда: «Залечь!» Что такое? Марьям тревожно вглядывается и видит, что там, впереди, несколько человек все же продолжают движение - Терентьев и кто-то еще… Не разобрать…

Разведчики лежат уже у самого края оврага, над которым то и дело одна за другой повисают ракеты, озаряющие все вокруг мертвенно-белым светом. Внезапно откуда-то из глубины начинает бить пулемет. Пули летят совсем низко. Неужели окружены? Марьям зарывается в снег и слышит, как часто-часто бьется ее сердце…

Стук пулемета прекратился так же внезапно, как и начался. А затем вновь томительное ожидание. Время тянется бесконечно. Может быть, прошло двадцать минут, а может быть - и час. Наконец впереди кто-то появился, что-то сказал, и разведчики цепочкой двинулись вдоль правого края оврага. Теперь уже можно идти нагнувшись. Это много легче. Вдруг из темноты появляется Терентьев. В своем балахоне он похож на большого белого медведя.

- Марьям, - говорит он тихо, - где ты?

- Здесь, - отвечает Марьям.

- Сумка с тобой?

- Со мной!

- Бинты есть? Давай!..

- Я сама перевяжу! Кого? - говорит она, с тревогой думая о Яковенко.

- Да нет… Тут у меня царапина. Справлюсь…

Но она не дает ему бинт, и он покорно расстегивает халат, шинель, гимнастерку и нагибает к ней плечо.

- Пулеметчиков сняли, - тихо говорит он. - Один хотел кинжалом ударить. Видишь, только скользнул… А пулемет наш!

Продвинулись еще метров на сто. И вдруг Марьям замерла. Сверху, по пологому скату, прямо на нее спускалось несколько человек. Передний посвечивал себе под ноги фонариком. Это был офицер, за ним шли трое солдат. Они поравнялись с Марьям, пересекли овраг и, о чем-то говоря между собой, стали взбираться по другому склону. Не заметили!.. Марьям перевела дух.

Когда гитлеровцы скрылись, Терентьев подозвал к себе Яковенко.

- Вот что, Федор, - быстро сказал он, - ты перетяни пулемет на край оврага. А мы пойдем за ними. По всей видимости, там штаб… Если нас обнаружат, будешь прикрывать отход группы… Зайцев останется с тобой. - Он помедлил и добавил: - И Марьям!.. А потом отходи сам туда, к лазу. Мы будем ждать за оврагом…

Федор с помощью Зайцева перетащил пулемет из ячейки, где лежали убитые вражеские солдаты, на вершину оврага и установил его в кустах. Отсюда, оставаясь незамеченными, они могли обстрелять другой, более низкий, край оврага, и в то же время у них оставался путь к отходу.

Лежа на снегу рядом с Федором, Марьям видела, как по противоположному скату поползли вверх сероватые тени. Затем они растворились в темноте, и на некоторое время стало тихо. Она смотрела перед собой до боли в глазах, но ничего не видела…

Федор лежал за пулеметом, крепко сжав рукоятку. Сбоку вздыхал Зайцев. Марьям хотелось сказать Федору что-то очень хорошее, хотелось спросить, видел ли он ее утром, когда пробегал мимо, или только случайно обернулся в ее сторону. Нет, не может быть, чтобы случайно! Какое все-таки счастье, что они здесь вместе, что вообще они встретились…

Вдруг по ту сторону оврага раздался взрыв, за ним другой, третий… Послышались крики. Где-то совсем рядом застучал пулемет. И почти тотчас вниз по скату оврага заскользили светлые тени.

- Бегут!.. Бегут!.. - засуетился Зайцев. - Стреляй, Федор! Стреляй!..

- Куда стрелять? - зло ответил Федор - По своим, что ли!

Марьям неудержимо хотелось вскочить и броситься вперед, лишь бы не лежать в кустах, из которых ничего толком не видно.