Встречи господина де Брео

Барышня де Барандэн не решилась открыться в своей любви, так как господин де Серак был беден. Они поджидали для этого какого-нибудь счастливого случая. Предложение герцога не дало возможности им дольше ждать.

Мало было надежды, что родители барышни де Барандэн пожертвуют господином де Гриньи в пользу господина де Серака. Но слезами и мольбами она достигла того, что герцога де Гриньи предупредили о состоянии ее сердца, на что господин и госпожа де Барандэн согласились очень неохотно, но барышня де Барандэн очень рассчитывала, что это сообщение охладит пыл господина де Гриньи, что он сообразит, что любовь его не может быть разделена особой, так откровенно во всеуслышание объявляющей, что она любит другого. Господин де Гриньи принял все это без волнения и просил передать барышне де Барандэн, что он ни в коем случае от нее не отказывается и сделает все возможное, чтобы доказать это. Он действительно это и сделал по-своему. Через некоторое время он подошел во время игры в мяч к господину де Сераку, затеял с ним ссору и вызвал на дуэль. Местом поединка был выбран как раз пустырь, принадлежавший герцогу де Гриньи. Борьба была упорной с обеих сторон, противники выказали храбрость и пыл недюжинный. Господин де Гриньи был тяжело ранен, а господин де Серак убит.

Поведение барышни де Барандэн при данных обстоятельствах было более чем странным. Она выслушала без всяких признаков волнения, кроме страшной бледности, известие о смерти господина де Серака и спросила только, по правилам ли происходила дуэль. Ее удостоверили, что все произошло со строжайшим соблюдением обычаев. После этого она долго молчала, наконец с величайшим спокойствием объявила, что, так как воля Божия проявилась на господине де Сераке, то она, барышня де Барандэн, не может противиться тому, чтобы та же воля осуществилась и по отношению к герцогу де Гриньи, и выйдет за него замуж, раз этого от нее желают.

Это решение немало удивило людей, знавших положение дела. Много толковали относительно причуд женского сердца. Более рассудительные полагали, что если кончина господина де Серака произвела впечатление на барышню де Барандэн, то она не осталась равнодушной и к тому, что господин де Гриньи рисковал при этом своею жизнью. Таким образом она как бы доказывала, что любовь она ценит выше, чем любовников, и что ей дороже возможность быть любимой, чем судьба того, кого она любила. Находились и такие, которые уверяли, что барышня де Барандэн была попросту особа расчетливая и открыто делала то, что другие для приличия скрывали. Подобную откровенность скорее одобряли и считали, что, в конце концов, свою нежность по отношению к господину де Сераку она достаточно доказала, предпочитая его, бедняка, господину де Гриньи, и что, наконец, при жизни он имел столь прекрасные знаки любви, что после смерти ему не в чем ее упрекать.

Господин де Гриньи был очень рад узнать о таковом расположении по отношению к нему барышни де Барандэн. Он проклинал рану, мешавшую ему лететь к ногам его красавицы. Он ни минуты не думал, что в глубине души у нее может быть неприязненное к нему чувство за смерть господина де Серака. Разве он не был готов заменить для нее покойного? К тому же господин де Гриньи был так уверен в своих достоинствах и в преимуществах своего происхождения, что не сомневался в том, что честь быть его избранницей заставит барышню де Барандэн позабыть о небольшой неприятности, которую он ей причинил. Счастье быть герцогиней де Гриньи стоит того, чтобы отказаться даже против воли от скромной участи быть женою мелкого дворянина. Таким образом, пред алтарем барышня де Барандэн получила обручальное кольцо из тех же рук, которые так ловко отправили на тот свет молодого господина де Серака.

Хотя этому браку предшествовали только что рассказанные мною события, так что он мог казаться довольно странным, господину де Гриньи, по-видимому, не приходилось раскаиваться. К тому же он по многим причинам мог быть доволен: прежде всего потому, что жена его была красавицей, затем потому, что она оказалась превосходной супругой.

Так и следовало быть, потому что герцог де Гриньи, который до сей поры, несмотря на свое богатство, не считался щедрым, быстро распростился с обычной своей скаредностью. Не только он ни в чем ей не отказывал в смысле платьев и украшений, но он первый ее уговаривал не скрывать, чего бы она могла пожелать, чтобы быть прелестнее и изысканнее всех на свете. Он одобрял все издержки, которые ей приходили в голову, и осыпал ее самыми дорогими подарками. Ничего не было для нее слишком дорогого — ни пышнейшие платья, ни самые сверкающие драгоценности. Правда, она еще более увеличивала их цену прелестью своего лица и всей фигуры. Изысканности эти придавали ей большую красоту, а она обладала способностью, ей одной свойственной, что все, что было на ней надето и принадлежало ей одной, казалось еще прекраснее. Покойный господин де Серак не узнал бы в этой светской даме, пышно разодетой, скромной барышни, руку которой он оспаривал у герцога де Гриньи.