Встречи на краю. Диалоги с людьми, переживающими утрату, умирающими, исцеляющимися и исцелившимися

К.: Всё же моя работа в этой жизни ещё не завершена. Пустота, которую я чувствую, по сути, говорит мне именно об этом. Однако с моим костным мозгом, который прежде был сильно истощён, и белыми кровяными тельцами теперь всё в порядке, это значит, что больше нет опасности инфекций и я могу вернуться в мир, к людям. Так что теперь, наверное, мне придётся столкнуться с тем, что я действительно должен сделать – что бы это ни было.

В голосе Келли ощущался конфликт: он находился в подвешенном состоянии – между радостью из-за исцеления и желанием вернуть ту глубину связи с жизнью, которую он ощущал в течение последнего года. Он переживал личностный кризис – мы иногда наблюдали подобное у людей, которые выздоровели после длительного периода самоанализа и новых открытий.

К.: Честно говоря, я чувствовал себя просто замечательно. Мне предложили работать инструктором по дайвингу, и я просто горел желанием взяться за работу, но тут выяснилось, что у меня повреждено одно лёгкое, оно уменьшилось примерно на десять процентов, в связи с чем мне потребуется отдохнуть несколько недель, чтобы лёгкое смогло восстановиться. Сейчас мне трудно с этим смириться, ведь я был готов рвануть с места в карьер – прямиком под воду. Но, судя по всему, мне важно немного побыть в спокойной обстановке и подумать о смысле всего, что произошло, и о том, куда двигаться дальше.

С.: Значит, ваше лечение подошло к концу. Симптомы исчезли. И теперь вам приходится снова иметь дело с причинами болезни. С миром. Что вы собираетесь делать?

К.: Знаете, это звучит странно, ведь во время лечения я всегда вёл достаточно активный образ жизни. И теперь я ещё немного бегаю и погружаюсь с аквалангом. Но теперь мне на самом деле надо выдохнуть и расслабиться, хотя рак меня больше не беспокоит.

Мы немного поговорили о том, чем он может заняться в последующие месяцы, ведь на его выздоровление – на исцеление лёгкого – уйдёт всего несколько недель, и вскоре он снова вольётся в жизнь общества, от которой он некоторое время был отрезан.

К.: Сейчас у меня период некоторой расслабленности, пустоты, поскольку теперь у меня нет графика, как тогда, когда я посещал радиотерапию. Благодаря терапии я каждый день встречался с действительно прекрасными людьми.

Мы поговорили о том, что «теперь, когда прошла тошнота от терапии, появилась другая тошнота». Он сказал, что, с одной стороны, теперь ему не приходится придерживаться особой диеты и он может есть всё, что угодно, но в то же время его беспокоит тот факт, что его отношения с едой заключаются «по большей части в потребности есть сладкое и вредные продукты».

К.: Мне кажется, что я ищу чего-то, что заполнит эту пустоту, которая возникла теперь, когда я поправился. Это стремление к еде обладает такой силой, что его нельзя свести просто к желанию есть. Меня оно даже пугает. Судя по всему, мне надо выбрать: либо позволить себе в течение какого-то времени просто есть всё, что мне хочется, и заниматься этой проблемой, либо и дальше по большей части воздерживаться от любых сладостей или третьесортной пищи. Похоже, я ищу чего-то, что заменит мне то, чего мне не хватает в жизни. Мне нелегко. Сейчас мне временами кажется, что моя жизнь совершенно пуста. Вчера я подумал:

У меня нет семьи, у меня нет дома, у меня нет работы или хотя бы увлечения, в которое я уходил бы с головой. Я просто не знаю, куда мне теперь податься. Я понятия не имею, что будет со мной дальше.