Встречи на полях

«Банальное»? То, что они перепутали заказы в кофейне, – это жутко оригинально. И, что очень мило, они заказали одинаковые напитки. Это не то же самое, что недоразумения в некоторых ромкомах: «Ох, ну я и дурочка. Вот ваш черный кофе. Не знаю, как я могла перепутать его со своим большим фраппучино с дополнительной порцией взбитых сливок». Что особенно мило и, самое главное, реалистично – это что они оба по ошибке взяли чужой стакан, услышав, как бариста сказал: «Двойной американо с тыквенными специями»! Это была вполне естественная ошибка, учитывая, что они заказали одно и то же. И только увидев имя другого человека на стакане у себя в руках, они обращаются друг к другу с прелестнейшей репликой.

Я так гордилась собой, когда это придумала…

Приторно и напрямую содрано со всех фильмов «Холмарка»[23] за последние десять лет.

Так, ну все.

Я листаю страницы, и с каждым словом на полях мои щеки пылают все сильнее.

Медленное развитие событий. Переходи к сути. Дай читателям повод остаться. Если им станет скучно, ты их потеряешь.

Неуклюжая фраза?

Избавься от этого абзаца.

Эта героиня нам не нужна.

Не отвлекайся, пиши по существу.

Смена рассказчика.

Ты не думала писать в настоящем времени?

Так. Довольно.

Ощущая жар во всем теле, я резко откладываю рукопись в сторону. Только увидев себя в зеркале, я понимаю, что дышу так, будто пробежала полтора километра. В самом деле, да кто это написал?

Этот высокомерный человек заблуждается. Он ничего не понимает и ненавидит все счастливое. И, что самое главное, он совершенно не прав. Совершенно не прав. Ему наверняка даже не нравятся ромкомы. Скорее всего, он ничем не отличается от остальных редакторов «Пеннингтона», которые поглощают книги об экзистенциализме и истории собачьих выставок так, будто это самые занимательные темы в мире.

Я спонтанно раскрываю шкаф. Скрипнув металлической перекладиной, отодвигаю огромную кипу свитеров, рубашек и платьев вправо и нахожу на полу большую картонную коробку. Придерживая одежду одной рукой, раскрываю надрезанные створки и бросаю рукопись внутрь.

Вот. Я отправила эти заметки к остальному мусору в моей жизни.

Одним отточенным движением закрываю дверь шкафа и сажусь за стол. Кликаю мышкой, выводя компьютер из спящего режима. И быстро составляю письмо.

Если рассуждать здраво, сейчас я бы все равно не успела внести все свои сегодняшние правки. Большинство из того, что я отметила, – это сомнения в поступках персонажей и выборе слов. В формулировках. Лучше прислушаться к своей интуиции и отправить рукопись. Не принимать необдуманных решений. Довериться писательнице, которой я была, когда медленно и на трезвую голову работала без дедлайна, а не той, которая выбилась из сил, запуталась и чувствует, что должна все изменить в последнюю секунду. На самом деле, авторы говорят, что именно так себя и чувствуют, когда отправляют мне свои рукописи. Я должна похлопать себя по плечу. Я сомневаюсь в себе, следовательно я настоящая писательница.

Охваченная мимолетным воодушевлением, я нажимаю «Отправить» и, не успев пойти на попятную, слышу, как письмо улетает по назначению.

Потом долго смотрю на экран, не веря в то, что произошло.

Это такое небольшое действие – нажатие одной кнопки, и все же…

Готово.

Теперь пути назад нет. И никаких сожалений. Ни-ка-ких.

Я чувствую себя выбитой из колеи. Такого я не ожидала.

Вставая из-за стола, смотрю на дверь шкафа. Во мне начинает оседать обида. Тот, кто прочел мою рукопись, не просто сделал это без разрешения, но и украл у меня всю радость момента. Я сейчас должна быть окрылена. У меня должно быть ощущение, будто гора с плеч свалилась. Я долгие месяцы мечтала об этом моменте. Нет, годы. А теперь все, что я чувствую, – это нарастающая паника.

Вот тебе и праздник.

Я слышу негромкий стук в дверь.

– Сав? – раздается с другой стороны мягкий голос Ферриса. – Сав, ты уверена, что не хочешь посмотреть кино? Я приготовлю попкорн. Если выйдешь, обещаю, я сделаю так, чтобы она не доставала тебя с шагами.

Я делаю вдох. Отвожу взгляд от шкафа, встаю с кровати и, волоча за собой эмоции этого дня, шаркаю к двери.

– Иду, – кричу я из-за двери.

Я это сделала.

Я отправила свою рукопись – и решила во что бы то ни стало сосредоточиться именно на этой мысли.

И отпраздновать.

Глава 5

Как и каждое утро, я просыпаюсь в полшестого под звуки топающих по беговой дорожке ног Оливии у нее в спальне. Казалось бы, за год я должна была к этому привыкнуть. Или сразу понять, что меня ждет, когда увидела прошлым Рождеством, как она срывает упаковочную бумагу с тренажера.