Встречи с Богоматерью

Нужно кольцо. Об этом сказала Богоматерь. Какое именно, она не говорила, но я догадался. Речь шла о другом кольце. Я представлял его себе из золота, без магического рисунка (он уже выполнил свою роль). Как тогда, я передам его Жанне. Богоматерь придет и поставит на нем знаки, возможно невидимые, своим лучом. Это будет не расходящийся, а, наоборот, фокусирующийся на кольце пучок яркого божественного света, от которого ее ладонь кажется сверкающим золотом. О золоте солнцеликая Богоматерь сказала однажды: наш цвет. Значит, мне она назначает кольцо того же цвета, божественного. Но дело не в золоте, не в пробе его. Потому что это будет кольцо Богоматери, данное мне.

* * *

Сберкнижки были вложены в записную книжку, скорее всего их выкрали. И вот позвонил человек. Сначала мне передавали знакомые. чьи телефоны записаны мной, что меня разыскивает мужчина, говорящий по-русски с очень сильным кавказским акцентом. Они дали ему мой домашний телефон. Потом я понял, почему не взяли телефон у него.

Вечером - звонок.

- Это вы? - И он назвал мое имя-отчество.

- Да. Я рад, что мои сберегательные книжки в надежных руках на ближайшие годы.

- Я вас буду ждать сегодня или завтра.

Ни тени юмора. Это насторожило.

- Хорошо. Можно сегодня. Еще не поздно.

- Сколько времени?

- Девять тридцать. Где вы находитесь?

- Я буду ждать вас на вокзале. - Он назвал вокзал его старым именем.

- Вы собираетесь ехать в Санкт-Петербург?

- Нет. Я сейчас просто здесь нахожусь.

- Где вы будете меня ждать?

- У игровых автоматов.

- Я давно не был там. Где это?

- У табло с расписанием.

- Под табло, так?

- Да.

- Давайте, лучше я увижу вас в другом месте, где не так много народу.

- Нет, на вокзале. Здесь мало народу.

- Со мной будет гонорар для вас.

- Я буду ждать в десять тридцать.

- Хорошо. Как вы одеты?

- Серое пальто, темная шляпа.

Сразу, как только я повесил трубку, раздался еще один звонок. Звонила Жанна. Я сказал, что спешу.

- Куда это ты спешишь?

- На вокзал.

- Зачем?

- Нашлись мои сберегательные книжки.

- С кем ты встречаешься?

Я рассказал о своих впечатлениях.

- Он не один. Ты не должен с ними никуда ехать.

- Конечно, нет.

- Пригласи милиционера! - настаивала Жанна.

- Ты что, не знаешь, что от продавщицы жареных пирожков толку больше, чем от всей милиции, всех этих куколок-лимитчиков? И потом все давно знают, что зарплата их не устраивает, что им надо помогать, что они - объект благотворительности, как и детские ясли.

- Все равно пригласи.

- О нет! Я лучше возьму оружие.

- Оружие? Какое еще оружие?

- Нож, финку.

- Ты что, всерьез?

- Есть решения, которые должен принимать лично я, не перекладывая их тяжесть на богов. Я еду на вокзал. Они хотят именно там встретиться со мной. Другое место им не подходит.

- Я поеду с тобой!

- Что ж, прогуляемся. От тебя это недалеко.

* * *

Я щелкнул складной финкой, положил ее в карман пальто. Я не мог быть безоружным перед лицом, точнее, перед физиономией стаи. Особенно если она вооружена. Мое первое оружие - удар ребром ладони, резкий и невидимый глазу со стороны. Это берет энергию. Следующий удар почти обычный, он видим, и его можно отразить. Финка - следующее оружие, это почти термояд в моем раскладе. Он уравнивает шансы в схватке со стаей. Или почти уравнивает. И если будет знак... я оценю возможность и момент, когда надо ее хотя бы предъявить.

Если это те самые силы, которые хотели жертв с моей стороны, частично прослушивали мои телефонные разговоры, они же частично могли спрыснуть нас бензином и поджечь, как было сделано это с наружной дверью в квартире Жанны... Но, значит, я должен был, пусть тоже частично, владеть холодным оружием.

Не люблю стаю. Откуда эта нелюбовь, даже страх? Истоки в моем дальневосточном детстве, думал я. Вспомни тот серый день, бурый склон сопки, кусты стланика. А как выскальзывали тогда из-под ног плитки глинистого сланца помнишь?

И я возвращался туда, в тот день, мысленно, конечно. И даже раньше на несколько дней - тогда я еще не знал, что азербайджанец Айрапетов наводил ужас даже на старшеклассников. Я был почти новичок, вернулся в этот поселок после нескольких лет, проведенных с матерью в Москве. И я положил его на лопатки, ничего о нем не зная. Сцепились в буфете, мгновенно, он лез без очереди. Когда все произошло, я вернулся в коридор, и ко мне подходили и восхищались мной. Ну, и я узнал, что я содеял. И те, кто подходил, были сильнее меня и намного старше. Как неприятно было потом вспоминать выражение лиц трусов. Оно типовое. Я много раз видел его, оно нет-нет да проскальзывало в улыбке, во взгляде, в написанном на лице. Все, что было много лет спустя - в жизни, на студенческой скамье, на работе, пополняло мои знания об этом состоянии человека или даже о такой вот второй его природе.

И вот меня повстречала компания мальчиков, которые отводили взгляд поодиночке, но вместе... всем почти тем классом, из которого был мой случайный противник, - вместе они были смелыми, даже подчеркнуто смелыми. Это оборотная сторона трусости.